Головы профессора Уайта. Невероятная история нейрохирурга, который пытался пересадить человеческую голову - [83]

Шрифт
Интервал

. Вместе с тем журналист Дэвид Юинг Дункан, автор книги «Экспериментальный человек», отозвался на это статьей для сайта SFGate, где высказывал опасения, что импульсы, посылаемые в мозг извне, открывают дорогу манипуляциям с сознанием. Или что с помощью таких же чипов, что был вживлен Нэйглу, военные пилоты смогут поднимать самолеты и выпускать ракеты только усилием мысли. Странный возврат к фантастическим опытам по телекинезу в СССР? Донохью признавался, что один цирковой артист присоединил систему передачи электрических импульсов к своему животу и управлял третьей рукой с десятью пальцами, активируя двигательные нейроны сокращением мышц пресса[517]. Нэйгл, однако, предпочитал не думать о возможных опасных последствиях: он был уверен, что Бог выбрал его, чтобы показать миру, каким может быть будущее. «Я не жалею, – сказал он. – Верю, что этот метод даст надежду больным людям»[518].

А метод действительно давал надежду – и не только парализованным. И был один нейрохирург, который следил за изысканиями Донохью особенно пристально.


Доктор Уайт заказывает кофе и устраивается за своим любимым столиком в McDonald's в Женеве-он-зе-Лейк. Смотреть там не на что: обычный интерьер придорожного кафе на оживленном шоссе. Уайт просил о персональном парковочном месте – ничего особенного, но разве не приятно было бы иметь свое место, подписанное «доктор Уайт»? Директор ресторана сначала воспринял разговор об офисе в McDonald's как шутку. Когда он понял, что старик в бейсболке и бифокальных очках говорит всерьез, то предложил компромисс. Столик Уайта будет всегда для него забронирован – и еще на нем будет официального вида именная табличка. А владелица соседнего кафе «Санрайз» выделила ему подписанный именной стул.

Уайту 74, он уже шестой год на пенсии, но это не мешает ему активно шевелить мозгами и активно интересоваться новостями мировой неврологии, радуясь открытиям. Он еще на многое способен, поэтому и хочет оставаться при деле, в профессии, на что-то влиять. Он занял пост консультанта в крупной компании по медицинскому страхованию, читает лекции в медицинской школе при Университете святого Георгия в Гренаде в качестве приглашенного профессора и остается активным членом Папской академии наук: делает доклады, участвует в обсуждении позиции церкви по стволовым клеткам и по вопросу о том, когда жизнь начинается. Он регулярно бывает в «Метро», иной раз ночует в старом доме в Шейкер-Хайтс (они с Патрисией так его и не продали) и сотрудничает как обозреватель-эксперт, а иногда и редактор, с медицинскими изданиями. А еще ведет колонку в скромной местной газете The News-Herald. Зачастую только там и удается высказать личное мнение: Уайт очень пытается опередить время, оставаться нужным и полезным.

Разумеется, услышав новости о BrainGate, поразительные, будто из фантастического рассказа, Уайт отправился в свой «McDonald's-офис», чтобы об этом написать. «На наших глазах происходит настоящая революция в медицине, – писал он. – С развитием этих технологий мы научимся побеждать многие ныне неизлечимые неврологические и психиатрические заболевания, и возникнет новая врачебная специальность – мозговая инженерия»[519]. Если в нем и говорила в этот момент профессиональная ревность, на тексте это не отразилось никак. Уайт рассуждает о новых возможностях, о том, что когда-нибудь электроника позволит восстановить связь между мозгом и телом. Однако профессиональное сообщество не разделяет его энтузиазма. «Много шумихи, много шоу», – морщится нейробиолог Мигель Николелис из Университета Дьюка в Северной Каролине, в сущности повторяя упреки, которые бросали некогда самому Уайту и его новаторским разработкам[520]. В мозг вживляют провода для получения и отправки сигналов: возможно, об угрозе контроля сознания говорить пока рано, но такие вещи все равно нужно как-то регулировать: держать «подрывную» науку под контролем, защищать пациентов.

Уайт, казалось бы, согласен с этим. «Жена одного из моих младших сыновей на днях спросила меня, может ли сегодня наука создавать зомби, и я сначала подумал: что за смешной вопрос», – писал он[521]. Но, может быть, в нем есть смысл? Уайт следит за экспериментами по воздействию на мозг и, в частности, за опытами на животных, которым стимулировали или повреждали области мозга, ответственные за движение и поведение. Уайт знает о таких исследованиях, когда стимуляция мозга меняет характер животного и его реакции: бык утрачивает склонность к агрессии, а крыса становится одержимой стремлением к удовольствию (и, увы, платит за это жизнью). Он не называет опыты Донохью ни скандальными, ни чудовищными, но и не скрывает опасений: каким может быть наихудший сценарий, если где-то случится сбой? В конце концов, это операция на мозге, со всеми сопутствующими рисками. «Во время операции, – пишет Уайт, – неправильное введение электрода может вызвать кровотечение в мозге. А в перспективе есть риск, что в мозг попадет инфекция, может отключиться питание или отказать оборудование»[522]. Мозг – это не игрушки. Но у BrainGate на все нашлись ответы


Рекомендуем почитать
Наполеон Бонапарт: между историей и легендой

Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.


Император Алексей Ι Комнин и его стратегия

Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.


Продолжим наши игры+Кандибобер

Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.


Краткая история насекомых. Шестиногие хозяева планеты

«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.


Историческое образование, наука и историки сибирской периферии в годы сталинизма

Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.


Технологии против Человека. Как мы будем жить, любить и думать в следующие 50 лет?

Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.