Головы профессора Уайта. Невероятная история нейрохирурга, который пытался пересадить человеческую голову - [75]

Возникают и другие угрозы: тромбоз глубоких вен (риск закупорки сосудов) от недостатка движения, проблемы с кишечником, пролежни и язвы, которые в случае проникновения инфекции грозят сепсисом… Словом, жизнь парализованного требует неусыпной бдительности. Тело превращается в несговорчивого посредника во всех твоих действиях – сущность, отдельная от сознания, которое больше ее не контролирует. «О пересадке головы все думают: какой ужас, какой кошмар», – жаловался Ветовиц[464]. Люди просто ничего не понимают. Крейг принял вызов судьбы и упорно преодолевал препятствие за препятствием, чтобы с тетраплегией жить полноценной жизнью. Но он сломал шею в 1972 году. В те дни пациенты с травмами спинного мозга могли рассчитывать в среднем на 20 лет жизни после травмы. Врачи сразу говорили ему, что он не доживет до 30, но Ветовиц уже разменял пятый десяток. С точки зрения медицины его организм исчерпал срок службы. Время уходило – и любой риск стал относительным[465]. Крейг знал о докторе Уайте: как местный эксперт по травмам спины, Уайт в том далеком году смотрел его рентгеновские снимки, но оказался бессилен помочь. И о менее ортодоксальных хирургических экспериментах Уайта Ветовиц тоже слышал.

Интерес Крейга Ветовица к экспериментальной хирургии начался с его попыток рассказать широкой общественности о терапии стволовыми клетками, которая еще не была разрешена в клинической практике. Он начал писать статьи в местные газеты. Ему думалось – если он покажет, что больные готовы идти на многое, то сможет тронуть сердца людей и медицинские власти. Он встречался и беседовал с Кристофером Ривом, который тоже мечтал, чтобы нашлось лечение для травм позвоночника, – а оно все не находилось. Если его органы откажут, он не доживет до этого открытия.

О работе Уайта рассказывало местное и национальное телевидение: он не раз заявлял, что пересадку головы, проводимую на обезьянах, можно успешно повторить на людях и что человек может получить новое тело. Ветовиц решил познакомиться с Уайтом, а тот с радостью согласился на встречу. Впервые эти двое вместе появились на телевидении в 1996 году – в трехминутном сюжете телешоу Hard Copy, нацеленного на дешевые сенсации. При окончательном монтаже телевизионщики добавили закадровый текст и представили героев как «доктора Франкенштейна и его добровольного монстра». Репортаж пустили на Хеллоуин, окарикатурив и подвижничество Уайта, и готовность Ветовица жертвовать собой, превратив беседу в научно-фантастический балаган. Ветовиц в ярости орал на продюсеров и заставил их дать в эфир исправленную версию программы. Но тема все равно шокировала. Поверить в такое было трудно. «Мы шутили над ним, – вспоминал сын Ветовица Крег, – но папа был готов на все. И мы сжились с этой идеей. Видимо, перешли от отрицания к сомнению и любопытству»[466].

Ветовиц не видел в работе Уайта ничего зловещего – он находил ее благородной. Он подчеркивал, что Уайт понимает, каково это – жить, как живут его пациенты, чувствует их страдания и боль[467]. Но люди в большинстве своем (включая многочисленных интервьюеров и репортеров, рассказывавших о Ветовице и Уайте) все равно считали готовность Крейга стать подопытным кроликом глупостью и безрассудством. Но Ветовиц, первопроходец по натуре и не менее дерзкий человек, чем сам Уайт, даже не слушал. Он настаивал, что представляет собой идеальный «объект» для этой операции: «Мне положить на чужие мнения»[468]. Уайт приехал к Ветовицу в его специально спроектированный дом в Хинкли (штат Огайо). Они вдвоем позировали фотографу посреди белоснежной столовой, глядя сквозь раздвижные двери на террасу и зеленое море хвойных деревьев. На фото Уайт стоит за спиной своего нового пациента, положив ладони ему на плечи. Это был официальный снимок для прессы. В репортаже Уайт говорил о жизнях, которые он может спасти, о времени, которое готов подарить пациентам. Парализованные люди, может быть, и не считаются идеально подходящими для пересадки органов. Но это люди, живые души. Разве их жизни не достойны спасения?[469]

Уайт уже занялся разработкой протокола операции для пациентов-людей. Он даже заявляет, что с людьми будет проще: в конце концов, вены и артерии – да и все органы в целом – у людей крупнее, их лучше видно, легче производить любые манипуляции. А главное – человеческий мозг и его электрическую активность Уайт знает лучше, чем обезьяний. Только понадобятся отказоустойчивые системы жизнеобеспечения, бригады побольше и более просторные операционные. Доктор даже прикинул примерную цену такой пересадки. Сама операция будет стоить примерно от 100 000 до 200 000 долларов. В сущности, не так уж и дорого, думал Уайт, особенно если учесть, что при трансплантации почки расходы на хирургов и оборудование в среднем составляют 400 000. Но, безусловно, Уайту понадобятся средства на подготовку персонала, на опыты и на специальную операционную, оборудованную для проведения операции одновременно двумя бригадами хирургов в тандеме, поскольку оперировать придется сразу двоих людей. А еще – на послеоперационный уход, возможно, на реабилитацию и, конечно, на профилактику отторжения. С учетом всего этого общий бюджет, без сомнения, приблизится к 4 млн. Уайт предполагает, что ему выделят гранты – как и прежде, с обезьянами. Кто? Может быть, Национальные институты здравоохранения. Может быть. Убедить этические комиссии в больницах тоже будет непросто, даже при отсутствии федерального регулирующего органа. Новые лекарственные препараты разрешает использовать Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA), но хирургические процедуры не регламентируются на федеральном уровне и могут сильно отличаться от штата к штату и от города к городу.