Головы профессора Уайта. Невероятная история нейрохирурга, который пытался пересадить человеческую голову - [77]

Шрифт
Интервал

. Просто операция, которую предстоит сделать.

Бионика – ваше будущее

– Следующий, – объявляет Уайт, отводя в сторону старушку с жалобой на онемение пальцев, чтобы дать пройти новому посетителю.

Куча народу окружает Уайта в его «McDonald's-офисе» – в кафе неподалеку от клиники, где он может беседовать с людьми и бесплатно консультировать. Начиналось все вполне невинно: Уайта узнавали и подходили с жалобами и вопросами, и вскоре эта практика стала постоянной. Мужчина в несвежей рубашке трясет Уайту руку. «Пришел сказать спасибо, – говорит он, обнажая в улыбке пеньки зубов. – Голова прошла»[473]. Уайт кивает. Это был легкий случай: просто смените сорт пива.

В Женеве-он-зе-Лейк, после официального выхода на пенсию, ему придется искать себе новый McDonald's. Уайта-пенсионера по-прежнему будут звать на конференции и приглашать в комиссии; он даже сможет оперировать, если какая-то клиника предоставит ему помещение и оборудование. Но в общении с людьми особая прелесть – Уайт может почувствовать себя единственным в округе врачом, единственным носителем авторитета и здравого смысла. Уайту нравилось быть в гуще жизни, особенно в таком месте, где ни у кого нет ни претензий, ни ожиданий. А самое главное – там хорошо пишется. Убаюкивающий гомон вокруг, которого теперь так недостает дома, как-то подстегивает мозг. А писать необходимо. Приближается час торжественного выхода на пенсию, за которым маячит грандиозная задача переезда в новое место (в часе езды от нынешнего дома), а еще пора сдавать статью в Scientific American. Журнал предоставляет небывалый шанс – рассказать об «операции Уайта»: это будет первая возможность опубликовать ее окончательный протокол. Статья должна выйти в конце 1999 года, буквально на рубеже тысячелетий, когда вновь явится, по выражению Томаса Гарди, «века мертвый лик» (стихотворение «Дрозд в сумерках» было завершено 31 декабря 1899 года):

Я видел Века мертвый лик
В чертах земли нагой,
Я слышал ветра скорбный крик
И плач за упокой[474].

Что ж, Уайт готов.

«При всех телевизорах и торговых автоматах, – напишут редакторы Scientific American Гленн Зорпетт и Кэрол Эззел во вступительном слове к номеру журнала, – смысл технического процесса состоит в расширении возможностей, доступных нашим телам, чувствам и, главное, сознанию»[475].

Назвав номер «Бионика – ваше будущее», авторы будут рассуждать о начале эпохи портативной электроники (хотя до первого айфона оставалось еще восемь лет), новых открытиях в области ДНК и генетического кода и о том, что в самом широком смысле можно назвать «бионикой». Обычно этот термин применяют к кибернетическим моделям – когда конечности или органы тела заменяют рукотворными механизмами. Но для Зорпетта и Эззел он также означал «слияние биологического с микроэлектронным», которое должно было преобразить жизнь человека[476]. В течение следующего десятилетия, поясняли авторы, мы увидим клонирование человека, искусственную матку, органы, выращенные из стволовых клеток, сенсоры для виртуальной реальности, сканирование тела для пошива одежды и генетические вакцины, которые позволят людям накачивать мышцы, не потея в спортзале[477]. Заявления достаточно громкие – но общий тон номера получился довольно сдержанным: в центре внимания оказались технологии, которые еще разрабатывались или тестировались. По мнению редакторов, только три проекта из упомянутых в номере выглядели слишком странно и эксцентрично для воплощения в жизнь. Во-первых, инженер Рэй Курцвейл утверждал, что машины обретут эмоции и сознание. Во-вторых, Дин Хеймер обещал коррекцию генома человека в младенческом возрасте, что способно повлиять на все вплоть до черт характера. Но задержались авторы вступительного слова на третьем, безусловно шокирующем проекте. Посвященная ему статья называлась «Пересадка головы: старому сознанию – новое тело». Конечно, подобного монстра мы не увидим, заключали Зорпетт и Эззел, – и все же новое тысячелетие принадлежит тем, кто готов принять реальность бионического будущего.

Шуточный подзаголовок – «Головы на выбор» – и фотография явно живой головы, помещенной в стеклянную банку в форме колокола. «Сегодня мы уже думаем, – начинает Уайт, – как адаптировать методику пересадки головы для людей»[478]. В статье подробно описывается хирургический протокол – тот самый, который Уайт только что отработал на трупах: его он и собирается применить в ходе операции Крейга Ветовица. Стиль текста знаком по статьям о пересадке головы у обезьян: научный, но живой и уверенный, доступный, без лишней академичности. Есть, однако, и заметная перемена: Уайт больше не называет объекты хирургического вмешательства «объектами», как то было с макаками. Теперь у него пациенты.

«Оба пациента погрузились в наркоз, – пишет Уайт в прошедшем времени, будто операция уже состоялась, – и хирурги одновременно сделали глубокие надрезы вокруг шеи каждого из них»[479]. Шаг за шагом они разделили ткани и мышцы, добираясь до сонных артерий, яремных вен и позвоночника[480]. Человеческие сосуды, объясняет Уайт, почти впятеро крупнее обезьяньих: их легко найти и с ними не в пример легче работать. Хирурги обнажают спинной мозг каждого пациента, а затем – как и раньше с макаками – аккуратно его перерезают. Уайт снова описывает отделение головы от тела – момент, который он зовет «критическим маневром», потому что после этого остается только сшить вены и артерии, скрепить позвоночный столб и сшить кожу


Рекомендуем почитать
Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917

Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.


Император Алексей Ι Комнин и его стратегия

Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.


Продолжим наши игры+Кандибобер

Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.


Краткая история насекомых. Шестиногие хозяева планеты

«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.


Историческое образование, наука и историки сибирской периферии в годы сталинизма

Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.


Технологии против Человека. Как мы будем жить, любить и думать в следующие 50 лет?

Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.