Голоса в ночи - [3]
Голубичка молча смотрела им вслед, чувствуя, как силы оставляют ее, по мере того, как полосатый хвост Когтегрива скрывается за деревьями. Она поискала глазами Искролапку. Сестра поддерживала Пестроцветик, тяжело припадавшую на раненую лапу.
— Давай же, Пестроцветик, — ласково ворковала Искролапка. — Идем, Воробей непременно вылечит твою лапу.
В заботливом голосе Искролапки не слышалось и следа былой резкости; все ссоры и взаимные обиды между этими кошками остались в прошлом, отступив перед настоящей болью.
Белка осматривала Листвичку, а та по привычке обводила глазами поляну, ища раненых.
— Львиносвет цел и невредим, — негромко успокоила сестру Белка.
Яролика, тяжело дыша, лежала на траве, ее единственный глаз закатился, так что был виден лишь белок.
Белохвост беспомощно топтался рядом с подругой, прижимаясь головой к ее макушке.
— Ну, пойдем, пойдем, — бормотал он. — Вот увидишь, тебе сразу станет лучше, как только ты встанешь.
Яролика с громким стоном приподнялась с травы.
Шмель, подергивая кровоточащим ухом, мрачно смотрел на притоптанную траву.
— И все же сегодня мы им показали! — пробурчал он.
Орешница обожгла его сердитым взглядом и пододвинулась поближе к Мышеусу, чтобы было удобнее вылизывать его перепачканную в крови шерсть.
— Что мы им показали? — прошипела она, энергично работая языком. — Сколько крови можно пролить в бессмысленном сражении? О да, тут мы постарались на славу!
Только Львиносвет вышел из битвы без единой царапинки. Алые потеки темнели на его золотистом боку, но Голубичка знала, что это была чужая кровь. Она нахмурилась. Сомнения стаей потревоженных скворцов запорхали в ее голове. Львиносвет, как и она сама, был исполнителем давнего пророчества. Его сила заключалась в возможности выходить победителем из любой схватки без единой раны.
«Но почему тогда Львиносвет не спас Огнезвезда? Какой смысл иметь такой дар, если не можешь сохранить жизнь своему предводителю?» — растерянно подумала Голубичка.
Полосатый Ежевика прошел по окровавленной траве к тому месту, где недавно лежало тело Ржавницы, и дотронулся кончиком хвоста до плеча Львиносвета.
— Ржавница была слишком стара для битвы, — негромко сказал он. — В ее смерти нет твоей вины.
Львиносвет еще ниже опустил голову.
«Великое Звездное племя! — Голубичка съежилась, в животе у нее все сплелось в тугой узел. — Значит, Ржавницу убил Львиносвет?»
Ее наставник выглядел помертвевшим, его глаза были пусты, как два провала.
Не помня себя, Голубичка бросилась к Львиносвету и всем туловищем прижалась к его боку. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой беспомощной. Ее дар заключался в способности слышать и видеть то, что свершалось далеко за пределами территории Грозового племени, она должна была заранее узнать, что затевают коты племени Теней! Но в этот раз не она, а Искролапка сообщила Огнезвезду о том, что Чернозвезд планирует вторгнуться на территорию Грозового племени и отхватить у соседей щедрый кус охотничьих угодий вместе с делянкой лекарственных трав, которые растил Воробей.
Почему Звездные предки послали свой вещий сон не Голубичке, а Искролапке? Может, они разгневались на Голубичку за то, что она отказалась шпионить за соседями? Возможно, если бы она согласилась подслушивать и подглядывать, как просил ее Львиносвет, то заранее узнала бы о коварных планах котов племени Теней! Тогда она смогла бы предупредить Огнезвезда, и этой проклятой битвы не произошло!
Что если она могла предотвратить этот кошмар?
Но тогда вся пролитая кровь лежит на ее совести!
Голубичка почувствовала на макушке теплое дыхание Львиносвета.
— Идем, — глухо и устало выдавил он. — Идем домой.
Голубичка крепче прижалась к наставнику, и они побрели домой под тихо перешептывающимися деревьями.
Глава II
Воробей пошарил лапой в дальнем углу кладовой. Сквозь узкую щель в каменной стене до него доносился затхлый запах увядшей календулы — последние запасы подходили к концу, и Воробей сильно сомневался в том, что в сухих листьях сохранилось достаточно целебной силы, чтобы предотвратить заражение рваной раны Медуницы. Тем не менее, он выскреб когтями жалкие остатки травы и старательно смешал вялые листья с перетертой дубовой корой.
— Будет щипать, — хмуро предупредил он.
Пестрая кошка с белой грудкой терпеливо сидела возле подстилки Иглогривки.
— Ничего страшного, — отмахнулась она, и звук ее голоса подсказал Воробью, что воительница наблюдает за уснувшей. — Мне кажется, Иглогривка стала похрипывать, — встревоженно заметила воительница.
Иглогривка уснула еще до заката, и даже безостановочный поток раненых воинов и оруженосцев, до поздней ночи толпившихся в палатке целителя, не заставил ее проснуться. Сейчас в пещере целителя осталась только Медуница, мужественно пропустившая вперед остальных раненых, несмотря на свою кровоточащую рваную рану на плече.
Воробей нанес целебную кашицу и прижал к краям раны паутину.
— У нее все-таки началось воспаление, — проворчал он, обматывая плечо раненой липкими белыми нитями. — Просто не знаю, что и делать! То ли заставить ее побольше упражняться, чтобы прочистить грудь, то ли дать отдохнуть и подождать, пока хворь сама пройдет.
