Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах - [62]

Шрифт
Интервал

Так эта близость любима
Слитого с ночью лица!
Но не забуду, что рядом с летом —
Неумолимая зима,
Перед которой останусь раздетой,
Если мех не добуду сама.

ПИСЬМО

Мой адрес — это граница войны,
Выбор любовников, яркий зной,
Воздух с приправой дремучей сосны,
Разбавленный судоходной рекой.
Лесопильный завод, поросенок, Бальзак,
Питье на лишенном прохлады окне —
Мой адрес в разгоряченных слезах,
Возвращающихся ко мне.
Овраги с журчаньем иссякшим на дне,
Где в полдень искала я клада теней —
Мой адрес в малине и лебеде,
В утечке июльских дней.
По этим приметам ответьте мне,
Оспаривая и ворча,
Осужденьем неверной дороги огней,
Сорвавшейся шуткой с плеча!
Вы книжником бодрым живете вдали,
Заденет ли вас мой стих?
Но ветер, взметнувшись в московской пыли,
Бросит с Волги мой всплеск и вскрик.

ДВОЕ

Один из двух, высок и белокур,
Чей предок обладал тенистым парком,
Под монотонное жужжанье прялки
Разочарованным вступил в подлунный круг.
С улыбкой суховатой змеиных губ,
Приветливым ко всем высокомерьем,
Влюбился скупо в бархатную Мэри,
Которой стал скорее враг, чем друг.
Предпочитал всему свой кабинет
Ценитель тонких ароматов!
И женщину без мужа и без брата,
Где ресторана будуарный свет.
Как необычной яркости огнем,
Он восхищался подвигом сердечным,
Но век свой длил в жестокости беспечной,
Поблескивая голубым глазком.
Как виселица самого себя,
Другой был тощ и непомерно длинен!
В трущобах пообедав трупом синим,
Шел, смрадное довольство затая.
Был жаден в страсти, как вампир пустой.
Искал себя среди толпы столицы.
В одном лице, меняя странно лица,
Без осознанья, жили два в одном.

ТЕБЕ

Бежать и вымогать у встречных счастье,
Старухой корчиться, мальчишкой приставать,
На мокрых улицах расталкивать ненастье,
Да, и последнее у встречного отнять:
Его надежд веселых излученье,
Прогулки в рощах, вольности права,
Доверчивость, упорство достиженья —
До ниточки все обобрать!
Скопив по малости чужих просторов,
Семь черных гибелей принять за грабежи!
Не встретиться с тобой. Но до конца и скоро —
В тебя добытое вложить!

«Любовную жалость мою…»

Любовную жалость мою
Отверг недосужливый гость.
По боли своей узнаю
Онегински-жесткую кость.
Немногое может сказать,
Тревожной полон пустотой.
Смотрит не взглядом в глаза —
Бровей таежной чертой.
Не светски-рассеянный вздох
Относит от страстных дней:
Безрадостный навык волков
К воле голодной своей.

РОМАНС

Я знаю вязкую влюбленную отсталость
И нежности подкинутый обман,
Но отчего же эту злую малость
Так трудно сдать годам?
Мне тягостны, как нездоровье,
И перец нетерпенья встреч,
И по оврагам, без дороги,
Прерывистая речь…
Скачка на месте! Узость задыханья!
Зависимость от губ, от глаз, от рук!
Но плоская съедобность обладанья
Не стоит этих мук!
Разлуки, ожиданья примелькались
Ночам и дням.
Но отчего же эту злую малость
Так трудно сдать годам?

«Как мокрая среди сухих…»

 Как мокрая среди сухих —
Тем, что пишу стихи!
Утопленница ли, Ундина —
Но губ и щек румянец синий
Той уголовной и загробной
Клеймен отверженной печатью!
Как обожженный вносит дым
Еще мерцающего платья,
Народом тесные сады —
Тебя невольно сторонятся.
Огненно-водная печать!
Ее не смыть, не скрыть, не сдать.
Она прожжет насквозь объятья.
Но исполнитель смутных сил —
Ты не сумеешь стать иным
При всем раскаянье в растрате!

ВОССТАНЬЕ ЦВЕТОВ

За цветами ухаживал в те года
Белокурый садовник Прохор.
Потолкавшись в майские холода,
Лето вспыхивало в саду, как порох, —
Четырьмя клумбами алых роз.
Каждый куст подрезать не лень.
Голову повернешь — сирень обнимает —
                                                                         в плен.
Так громко цвели цветы!
А в сыроватых тенях
Бешеные огурцы
С удовольствием рвались в руках.
Незабудочки где попало
Рассеивались, приголубленные теплом.
Маргаритки мало-помалу
По дорожкам шли в самый дом.
Вставлялся в шиповник закат,
Отлеживался на жасмине.
Июльскими соками сад
Ольги Ивановны был изобилен!
Старые женские жизни —
Студенисты, безвидны.
Ворчливое недовольство ближних,
Мелкие обиды.
Елизавета Ивановна!
Узкой тропой сироты
Малокровной, неравной,
Дрябленькой прошла ты.
Слезились бледные глазки.
Руки, дрожа, разливали чай.
Как рыба, не нуждаясь в ласке,
Старая барышня не умела скучать.
Она прожила испуганным эхом
Своей владетельной сестры,
Случайно не став никому помехой,
Проскользнув мимо страстной поры.
Лизанька могла распорядиться
Цветком, поставленным в стакан.
Вкоренилась привычка — подолгу
                                                            креститься,
Много раз перечитывать роман.
Сох за голубой занавеской
Однообразный уют.
Не дразните ее бесполезной невестой,
Потому что лежачих не бьют.
Если бы маргариточки летом
На террасу взошли вечерком,
Их угостили б ненужным советом
И неплохим кофейком.
Чуть улыбнулись бы старухи,
Согрев невыразительные глаза.
Не знаю, почему их остывшие руки
Никогда не умели вязать!
Продолжительные сиденья
В креслах у окна
Лишены всякого движенья
Рук и ума.
Но вы, маргариточки, пройдите
Поглубже в зал, в коридор,
Пыльные шкафы оглядите,
Обоев затейный узор,
Сундуки в местах укромных,
С баранкой на дне для счастья,
Рухлядь люстр поломанных,
Пледы, посуду, платья…
Вы не найдете здесь вольного света,
Маргариточки, я не солгу,
Вернетесь обратно в садовое лето,

Рекомендуем почитать
Иван Васильевич Бабушкин

Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.


Господин Пруст

Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.


Бетховен

Биография великого композитора Людвига ван Бетховена.


Элизе Реклю. Очерк его жизни и деятельности

Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .


Август

Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.


На берегах Невы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Короткое счастье на всю жизнь

У Владимира Высоцкого было три жены. Людмила Абрамова, актриса, мать двоих детей (Аркадия и Никиты) великого артиста и поэта, живет в Москве. Марина Влади, тоже актриса, живет в Париже. А третья… Она же первая и единственная с его фамилией, неизвестна почти никому.Иза Высоцкая — в девичестве Иза Константиновна Мешкова — окончила Школу-студию МХАТ в 1958 году, старше Владимира Высоцкого на два курса. Работала актрисой в Киеве (театр имени Леси Украинки), в Перми, в Ростове-на-Дону, во Владимире, в Лиепае.


Записки графа Е. Ф. Комаровского

Граф Е. Ф. Комаровский в своих «Записках» по сути повествует не только о своей жизни и жизни своего семейства. Его происхождение, положение при дворе сделали возможным не только наблюдать жизнь Российской империи в ее сложные времена, но и стать участником многих исторических событий. Именно поэтому «Записки» представляют интерес для всех, кто с научными целями или как любитель изучает историю России.