Голос из толпы. Дневниковые записи - [25]
Когда говорит серьезные вещи, смотрит как-то тупо в глаза собеседнику – неподвижным взглядом. Неприятно, оттого что не взять в толк: откуда подобный взгляд у такого подвижного человека?
Мне говорит: «Тебе бы надо 55 рублей за вечер платить» (30 за себя, 25 за Рону). А потом выясняется, что Валя, его подруга, за него и за себя 55 рублей внесла.
На вечере по пьянке Саранцев проболтался Гервашу, что Романов сказал о нем: «Герваш – говно». Герваш покраснел, обиделся, конечно, но промолчал… А теперь Герваш с Саранцевым поехал в больницу к Романычу. Почему? Кажется, не особенные приятели. А вот в чем дело: никто, кроме истинных друзей (Лешка, Саранцев), не приезжает к Романычу в больницу, а теперь и Герваш, как «истинный» друг, как хороший товарищ, поехал: смотри, мол, а говорил, что я говно…
Главная особенность Герваша – умеет расположить к себе всякого, мастер втереться в душу человека и потом при случае извлекать для себя из этого пользу.
Весь его двойственный характер сказался в следующем случае. Списал у меня перевод сербского текста и пошел с ним отвечать Зайцеву. Тот долго смотрел, присматривался и наконец спросил: «С кого списывали?» – «Не списывал». Засмеялся, заулыбался Зайцев: «Вот давайте честно, положа руку на сердце, скажите! Я зачту, ручаюсь вам. Зачту эти страницы».
– Нет, я сам переводил, – краснея, упрямился Герваш.
– Сами? Ну ладно, читайте дальше.
Прошло еще некоторое время, и Зайцев говорит:
– Тех слов, которые у вас выписаны, в словаре нет. Я их, помню, кому-то говорил. Вот это слово, например. Точно так сказал…
Все заржали. Но Герваш не сознается. Продолжая краснеть, что-то говорит, что некоторые слова, правда, он у кого-то спрашивал, а все остальное сам…
Петька сказал, что еще не познакомился с новым выступлением Сталина. Рядом оказался Герваш: «Я так и знал, что ты…», и его лицо исказила гримаса возмущения: мол, как не стыдно! Все газеты до половины этим заполнены. Как это можно! (Противно становится, глядя на него.)
Говорит о Шапошникове, артисте: «Он поет хорошо. Только его долго зажимали, потому что он не член партии. Был бы в партии, давно б гремел».
А через два дня я от него слышу: «Самая моя большая мечта – вступить в партию».
В этих словах, конечно, и бескорыстное, истинное желание, как у многих, но все же главное – расчет на приобретение хорошего места в жизни. Нет! Поменьше бы таких членов партии, пусть даже деятельных!
Как я уже отмечал, его особенность: к любому подлезет, с каждым так познакомится, о каждом столько узнает (как со мной и обо мне), – и каждый говорит ему о своем сокровенном, – что это обретает форму власти над людьми. И с каждым может говорить «по душам»… Хитер, опасен, бес!
Романов сперва не был в близких отношениях с Гервашем, сказал о нем правильно: говно. Герваш, узнав про это, подлизался к нему, облапошил, как и всех почти, очаровал своей дружбой, готовностью пожертвовать собой ради друга, и Романов, простая душа, переменил свое мнение. «Я начинаю менять свое отношение к Гервашу, – сообщил он. – Ничего парень».
В общем, полностью доверять Гервашу нельзя. Есть у него в крови и лицемерие, и хитрость, и привычка манипулировать людьми, используя их слабости.
И тем не менее Андрей во многих отношениях действительно хороший человек. Привлекает, например, его искренность во многих делах, даже лично его никак не затрагивающих.
Признаюсь, трудный для моего понимания человек этот Андрей, многогранный.
Помнится, однажды он уговорил меня поехать с ним в общежитие студентов ЛГУ на Охте.
И вот мы идем по Университетской набережной, переходим Дворцовый мост, и тут я узнаю, почему Герваша так тянуло на Охту: мать больна, обеда дома нет, надо в общежитии поесть у девчат, убить время, чтобы, приехав домой, сразу завалиться спать.
У Московского вокзала мы сели на 16‐й трамвай. Сколько знакомых оказалось у Герваша! Он сразу отделился от меня и, здороваясь и отпуская реплики направо и налево, пристал к какой-то группе девушек.
Всю дорогу я наблюдал за Гервашем. Он непрерывно говорил, говорил по обыкновению страстно, приподнято, красноречиво жестикулируя руками.
«Какой он все же хороший, – думал я. – И какой по-жизненному сильный! Столько знакомств, стольких знает людей и с каждым может увлеченно, с толком поговорить, посмеяться. Даже с Калининым в троллейбусе разговаривал о выставке картин советских художников в Третьяковке. Сколько вдобавок знает об искусстве!»
Я не завидовал Андрею, я им любовался, как золотоискатель любуется самородком.
Хотя Саранцев и утверждает, что он разбирается в людях, а некоторых из нашей группы насквозь видит, в людях он все же не разбирается, не понимает их. Он видит плохое в человеке (чувство на это у него развито), а хорошее не видит, не знает ему цены (плохое легче увидеть, почувствовать). Отсюда непонимание человека, нечуткость, эгоизм, грубость и прочая дрянь.
Ходит, чуть покачивая плечами (занимается в секции бокса).
Часто голодает. Ирина Владимировна через Андрея передала ему завернутые в кулек бутерброды. Андрей говорит Саранцеву:
– Вот, Юрка, подарок прислали! Здесь что-то есть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о семье, давшей России исключительно много. Ее родоначальники – одни из отцов-основателей Российского капитализма во второй половине XVIII – начале XIX вв. Алексеевы из крестьян прошли весь путь до крупнейшего высокотехнологичного производства. После революции семья Алексеевых по большей части продолжала служить России несмотря на все трудности и лишения.Ее потомки ярко проявили себя как артисты, певцы, деятели Российской культуры. Константин Сергеевич Алексеев-Станиславский, основатель всемирно известной театральной школы, его братья и сестры – его сподвижники.Книга написана потомком Алексеевых, Степаном Степановичем Балашовым, племянником К.
Книга посвящена жизни и деятельности М. М. Литвинова, члена партии с 1898 года, агента «Искры», соратника В. И. Ленина, видного советского дипломата и государственного деятеля. Она является итогом многолетних исследований автора, его работы в советских и зарубежных архивах. В книге приводятся ранее не публиковавшиеся документы, записи бесед автора с советскими дипломатами и партийными деятелями: А. И. Микояном, В. М. Молотовым, И. М. Майским, С. И. Араловым, секретарем В. И. Ленина Л. А. Фотиевой и другими.
В книге рассматривается история бурной политической карьеры диктатора Ирака, вступившего в конфронтацию со всем миром. Саддам Хусейн правит Ираком уже в течение 20 лет. Несмотря на две проигранные им войны и множество бед, которые он навлек на страну своей безрассудной политикой, режим Саддама силен и устойчив.Что способствовало возвышению Хусейна? Какие средства использует он в борьбе за свое политическое выживание? Почему он вступил в бессмысленную конфронтацию с мировым сообществом?Образ Саддама Хусейна рассматривается в контексте древней и современной истории Ближнего Востока, традиций, менталитета л национального характера арабов.Книга рассчитана на преподавателей и студентов исторических, философских и политологических специальностей, на всех, кто интересуется вопросами международных отношений и положением на Ближнем Востоке.
Вашем вниманию предлагается биографический роман о турецком писателе Намык Кемале (1840–1888). Кемаль был одним из организаторов тайного политического общества «новых османов», активным участником конституционного движения в Турции в 1860-70-х гг.Из серии «Жизнь замечательных людей». Иллюстрированное издание 1935 года. Орфография сохранена.Под псевдонимом В. Стамбулов писал Стамбулов (Броун) Виктор Осипович (1891–1955) – писатель, сотрудник посольств СССР в Турции и Франции.
В книгу выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Валентина Катаева включены его публицистические произведения разных лет» Это значительно дополненное издание вышедшей в 1962 году книги «Почти дневник». Оно состоит из трех разделов. Первый посвящен ленинской теме; второй содержит дневники, очерки и статьи, написанные начиная с 1920 года и до настоящего времени; третий раздел состоит из литературных портретов общественных и государственных деятелей и известных писателей.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.