Голос из толпы. Дневниковые записи - [27]
Саранцев, если прогуливает кто, созовет в субботу группу: ну вот, мол, как вы считаете? А группа молчит. Только Рудик в защиту провинившегося что-то бормочет. Всем надоело…
Сегодня «разбирали» Герваша. Андрей, видя, что Саранцева никто не поддерживает, разорался:
– Ты мне не веришь? Так и скажи, что не веришь. А то лицемерничает тут. Что, я буду врать ребятам?
Юрка сначала пытается отрицать, что он лицемер, но в словесной перепалке Герваш его одолевает, и под конец Саранцев произносит:
– Да, я не верю тебе.
А группа молчит.
Решили было идти в воскресенье в Русский музей, а чуть позже половина группы идти в музей отказалась. Надо на картошку двоих – нет желающих.
– Не хотите? Что это такое! В культпоход не хотят, на картошку не хотят. Да ладно, к черту вас! – срывается у Юрки.
Или вот объявил Саранцев, что надо принять участие в платном культпоходе. Все отказались, как он ни уговаривал. Оставшись наедине со мной, сказал со злостью:
– Взять бы половине из них набить морды.
Ходит голодный, осунувшийся и еще по комсомольской линии работает – по заседаниям, на занятиях. Да и нотации каждому читать надо! Или вызывает его Зайцев отвечать.
– Спросите другого!
– Но вы знаете материал?
– Да.
– Так ответьте, пожалуйста.
Начинает отвечать, а потом неожиданно садится и зло бросает:
– Не буду!
На обложках своих тетрадей, просто на бумажках разрисовывает по-всякому: Юра Саранцев, Юра Саранцев…
В последнее время стал сильно критиковать все, что касается нашего поведения, разговоров, и критикует в общем-то глупо, так что ему время от времени противоречит только Калинин. Вот пример: «Футбол существует для того, чтобы разговорами о нем убивать скуку». «В группе 14 лицемеров» (он, пятнадцатый, – не лицемер).
Признается:
– Мне еще в авиационном училище один хороший человек говорил, что если я умом не возьму, то возьму чувством – хорошо чувствую ложь, всякую неправду. Чувствую: это вот плохо, и это, точно, плохо. А словами иногда не могу сказать. Знаешь, верю в эту самую способность и всегда ей следую.
Очень плохо, в материальном смысле, живется сейчас Саранцеву, отсюда и его поведение – резко озлобленное. Ничего, дескать, ему сейчас не надо. Ничего он читать, мол, не будет. Главное – где бы денег достать. Хотя зол больше на словах. Стал нервозен, поэтому часто начинает спорить (в сущности, ругаться). Как, например, с Хитрово, преподавательницей, праправнучкой Суворова.
– Я не люблю сербские песни и не хочу рассказывать о них.
– А что вы любите?
– Деньги.
– Не читаю, не люблю читать, – режет на следующий день, хотя читает много.
Через пять лет после окончания университета Юрий Саранцев покончил жизнь самоубийством.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ОТ ШУГОЗЕРА ДО ВОЛХОВА
Летом этого года по путевке обкома комсомола я прочитал в колхозах Ленобласти несколько лекций о дружбе, товариществе и любви. Одновременно вел дневниковые записи, которые легли в основу этого очерка.
В шесть часов вечера 11 июня, в пятницу, пригородным поездом я выехал из Ленинграда в Тихвин. Оттуда мне предстояло добраться до Шугозера, районного центра, находившегося примерно в 70 километрах от Тихвина.
У меня был билет в плацкартный вагон, малолюдный и тихий, с белыми занавесочками на окнах – единственный такой вагон на весь состав.
В купе нас оказалось двое. Мой попутчик, мужчина средних лет, не обращая на меня ровно никакого внимания, вытащил из кармана завернутые в газету чайную колбасу и тонко нарезанные ломтики хлеба, методично сжевал все это и молча уставился в окно.
Поезд двигался медленно, подолгу задерживаясь на каждой станции. Платформы почти всюду отсутствовали, и люди с трудом карабкались на подножки прямо с песчаной насыпи. Сходившие на остановках пассажиры поезда везли с собой кто что, большинство – продуктовые сетки, набитые батонами.
В Тихвин поезд пришел в половине первого ночи. У станции его уже поджидал автобус, прямо до Шугозера.
Кругом была лесная глушь. Деревень почти не попадалось.
«Осенью и весной совсем беда, – обронил кто-то из пассажиров, – дороги размывает, грязь стоит непролазная, машины не ходят. Районный центр оказывается отрезанным от железной дороги. Не пойдешь же пешком 70 километров! Впрочем, кому надо, ходят».
В Шугозеро мы приехали на рассвете. Я без проволочек устроился в Доме колхозника – он пустовал, а в одиннадцать часов уже был в райкоме комсомола.
– Лектор из обкома?
Из-за стола поднялся низенький, в выцветшей гимнастерке парень, протянул руку: «Шарковкин, второй секретарь». Поинтересовался, когда я приехал и где остановился.
Дверь соседней комнаты отворилась.
– Александр, – обратился к вошедшему Шарковкин, – к нам лектор из обкома… Знакомьтесь, Ганибалов, первый секретарь райкома.
Вихрастый и веснушчатый Шарковкин производил впечатление натуры деятельной. Наоборот, Ганибалов, высокий, с гладко приглаженными черными волосами, тонким интеллигентным лицом, был сдержан и немногословен.
– Я могу предложить вам два маршрута. – Шарковкин стал вычерчивать их на бумаге. – Первый маршрут немного труднее. Вы пойдете отсюда в колхоз «Ленинский путь». Это семь километров. Оттуда в колхоз «Заря коммунизма» – 10 километров. Из «Зари» – в «Заветы Ильича». Здесь порядка 20 километров. Многовато?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о семье, давшей России исключительно много. Ее родоначальники – одни из отцов-основателей Российского капитализма во второй половине XVIII – начале XIX вв. Алексеевы из крестьян прошли весь путь до крупнейшего высокотехнологичного производства. После революции семья Алексеевых по большей части продолжала служить России несмотря на все трудности и лишения.Ее потомки ярко проявили себя как артисты, певцы, деятели Российской культуры. Константин Сергеевич Алексеев-Станиславский, основатель всемирно известной театральной школы, его братья и сестры – его сподвижники.Книга написана потомком Алексеевых, Степаном Степановичем Балашовым, племянником К.
Книга посвящена жизни и деятельности М. М. Литвинова, члена партии с 1898 года, агента «Искры», соратника В. И. Ленина, видного советского дипломата и государственного деятеля. Она является итогом многолетних исследований автора, его работы в советских и зарубежных архивах. В книге приводятся ранее не публиковавшиеся документы, записи бесед автора с советскими дипломатами и партийными деятелями: А. И. Микояном, В. М. Молотовым, И. М. Майским, С. И. Араловым, секретарем В. И. Ленина Л. А. Фотиевой и другими.
В книге рассматривается история бурной политической карьеры диктатора Ирака, вступившего в конфронтацию со всем миром. Саддам Хусейн правит Ираком уже в течение 20 лет. Несмотря на две проигранные им войны и множество бед, которые он навлек на страну своей безрассудной политикой, режим Саддама силен и устойчив.Что способствовало возвышению Хусейна? Какие средства использует он в борьбе за свое политическое выживание? Почему он вступил в бессмысленную конфронтацию с мировым сообществом?Образ Саддама Хусейна рассматривается в контексте древней и современной истории Ближнего Востока, традиций, менталитета л национального характера арабов.Книга рассчитана на преподавателей и студентов исторических, философских и политологических специальностей, на всех, кто интересуется вопросами международных отношений и положением на Ближнем Востоке.
Вашем вниманию предлагается биографический роман о турецком писателе Намык Кемале (1840–1888). Кемаль был одним из организаторов тайного политического общества «новых османов», активным участником конституционного движения в Турции в 1860-70-х гг.Из серии «Жизнь замечательных людей». Иллюстрированное издание 1935 года. Орфография сохранена.Под псевдонимом В. Стамбулов писал Стамбулов (Броун) Виктор Осипович (1891–1955) – писатель, сотрудник посольств СССР в Турции и Франции.
В книгу выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Валентина Катаева включены его публицистические произведения разных лет» Это значительно дополненное издание вышедшей в 1962 году книги «Почти дневник». Оно состоит из трех разделов. Первый посвящен ленинской теме; второй содержит дневники, очерки и статьи, написанные начиная с 1920 года и до настоящего времени; третий раздел состоит из литературных портретов общественных и государственных деятелей и известных писателей.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.