Голод и тьма - [17]

– Знаешь, твоя светлость, мост через Яузу сейчас один. А нам купаться что-то не очень и хочется. Если твоё августейшее тело этого желает – пожалуйста. Но без нас.

Пришлось признать его правоту. Но за городом дорога оказалась не в пример приятнее. И через час, проехав через несколько селений, некоторые с церковью, некоторые без, мы подъехали к точно такому же селу. Последнее явствовало из того, что посередине возвышалась небольшая церквушка. Измайлово выглядело чистым и относительно зажиточным, впрочем, как и другие населенные пункты.

Усанин объявил старосте, что село его ныне пожаловано князю Николаевскому и его людям, «их же перед собою видишь». Иван Дормидонтов сын – так звали старосту – снял шапку и низко поклонился, а в глазах у него стоял немой вопрос – за что? Но я попросил его встать и рассказать мне про село. В нем, по его словам, было шестьдесят дворов и около ста взрослых людей «мужеска пола». На мой вопрос про женщин и детей, он удивленно посмотрел на меня – их никому и не пришло в голову посчитать.

Чуть южнее простирался лес, по краю которого мы и приехали, а через деревню протекала мелкая речка Серебрянка. Вокруг, на Левоновой пустоши, располагались деревенские поля. Знакомого мне по фотографиям Серебряного пруда еще не было, хотя, подумал я, есть, наверное, смысл его устроить, чтобы воздвигнуть на острове цитадель, примерно так, как это было сделано в нашей истории во второй половине семнадцатого века. Были раньше и другие пруды. Их можно будет точно так же запрудить, с генераторами на парочке плотин и с мельницей на третьей. Места было много, но, как именно все это распланировать, я понятия не имел и решил предоставить это право моим ребятам. Не пристало еще природным князьям вроде меня вникать в такие подробности…

Кстати, поместье уже существовало, хотя таковым его назвать было трудно. Изба чуть в стороне, одноэтажная, без особых изысков, вот только раза в два больше тех, что в деревне. Должен сказать, что она была в очень хорошем состоянии, я даже похвалил Ивана-старосту, и его лицо стало менее испуганным. Зато перед ним находилось поле, где ничего особо не росло.

– Дормидонтыч, – обратился я к старосте, – видишь поле?

– Прости меня, княже, – ответил он виновато, – но мы из простых, нас на – ич никто не кличет.

Я с опозданием вспомнил, что в те времена суффикс – ич или – ович имели право использовать только дворяне. Жаль, очень уж прикольное отчество получилось. Ладно, пусть будет Иван, а про себя я и впредь буду его Дормидонтычем величать.

– Так что за поле-то? И почему не вспахано?

– Тут раньше огороды были, княже, а ныне в усадьбе не живёт никто, вот и землю никто не обрабатывает.

– Можешь организовать мужиков, вскопать его? Тебе Евгений Леонидович, – я показал на нашего агронома, – и разъяснит, как именно это следует делать.

– Могу, княже, вот только когда?

– Чтобы послезавтра было готово. Скажи им, что, если всё будет сделано, как надо, каждый получит по деньге.

Дормидонтыч, такое впечатление, впал в ступор.

– Да зачем же, княже? Ты ж кормишься с села, они тебе и так всё сделают.

– А вот хочу, чтобы сделали хорошо.

Староста посмотрел на меня весьма странно, но поклонился и предложил "покушать, чем Бог послал". Женя Макаренко заодно отварил пару картошин и дал обоим Иванам попробовать.

– Вкусно-то как, – сказал староста. – Что это, господине?

Наш агроном приосанился:

– Картофель называется. Его и будем сажать на том поле. Хочу и мужиков угостить – а, если кому понравится, дам по нескольку клубней, пусть себе сажают. Тут с каждого клубня штук по десять получить можно.

А я добавил:

– И пусть бабы их господский дом подготовят. Чтобы всё чисто было, перины взбиты, рушники и простыни постираны…

– Княже, оне тебе все сделают в лучшем виде. Да и прислугу тебе выделим для усадьбы твоей.

– Скажешь им, буду платить по три копейки в месяц.

– Тогда, княже, они аж биться будут за то, чтобы у тебя работать.

После обеда, Женя со старостой, прихватив с собой пару деревянных лопат – я ещё подумал, что нужно срочно подвезти металлические – пошли на поле, где Женя показал ему, как именно следует подготовить поле. Когда они вернулись, мы распрощались со старостой, который, такое впечатление, отошел от первоначального шока и решил, что с новым барином ему повезло, и поехали домой. Усанину я сказал, что сельцо нам подходит, на что тот с опаской осведомился, «куда оно подходит, княже?» Пришлось говорить, что понравилось, а про то, что там потребно, пусть говорит с боярином Александром – так даже я стал называть Сашу Сикоева – либо с Евгением Леонидовичем.

Когда мы проехали через Яузские ворота Белого города, мы сказали Усанину, что хотим ещё навестить участок под школу, но он может возвращаться в Кремль. Тот поклонился и ускакал, а мы отправились вдоль крепостной стены к Покровским воротам. Земли, как оказалось, нам урезали немало – должно было хватить места и для собственно школы человек так на триста, и для дома учителей, и общежития, и спортзала. Конечно, на данный момент единственным строением являлось пустующее здание каких-то складов, но меня заверили, что и ему найдут применение, и что, как только мы определимся с проектом, начнется строительство. И моё присутствие понадобится не раньше, чем нужно будет разрезать ленточку. Что меня, конечно, порадовало.