Голливудский мустанг - [152]

Джо не отреагировал.

— Скоро мы снова будет работать вместе. Я приглашу вас снимать мою новую картину. Надеюсь, что вы будете свободны, — сказал Джок.

— Не утруждайте себя, — с грустью и раздражением отозвался Джо. — Когда вы, молодые негодяи, поймете, что величие другого человека не принижает вас? То, что он — великий киноактер, не умаляет вашего режиссерского таланта. Вам следовало ценить Карра, любить его. Не питать к нему ненависти.

Но сегодня, благодаря вам, молодым режиссерам и актерам, жестокость стала образом жизни. Вы используете фильмы в качестве оружия, выражаете с их помощью собственную враждебность. И пока критики страдают той же болезнью, потакают вашей болезни, вас будут считать великим.

Но только не я! Я старомоден. Ценю мягкость. Мне нравятся порядочные, добрые люди. Я ценю в людях гордость, а не высокомерие. Считаю, что талант налагает на человека обязательства. По-моему, ваш талант не дает вам права быть безжалостным негодяем.

И знаю одно. Я не хочу больше снимать фильмы. С такими жестокими людьми, как вы. Эта картина станет моей последней. Я рад, что работа закончена. Я оказался свидетелем убийства.

Джо зашагал по коридору к выходу; он нес маленький чемоданчик с личными вещами и походил скорее на портного, чем на одного из лучших в мире кинооператоров, возвращающегося в свой дом стоимостью триста тысяч долларов.

Шестнадцатая глава

Трижды в течение этого дня Джок звонил Мэри. Как идет монтаж? Когда он сможет увидеть готовый материал? Он хотел просмотреть его первым. Раньше главы студии, который уже два дня находился в Лос-Анджелесе. Мэри в своей сдержанной манере заверила Джока в том, что работа продвигается успешно. Первый вариант будет готов через пять дней. Последние реакции Карра, его крупные планы оказались очень хорошими, они работали на образ. Сейчас, когда мир знал о его болезни, эти кадры приобрели особое значение. Приближающийся недуг отражался в глазах Карра, на его красивом усталом лице.

Мэри предупредила Джока о том, что работа по монтажу множественного изображения будет сложной и займет недели. Но они располагали всем необходимым материалом. Весь эпизод уже существовал в ее воображении. Беседа с Мэри взбодрила Джока. Она никогда не лгала, трезво оценивала удачи и трудности.

Если за ближайшие двадцать четыре часа Карру не станет хуже, сказал себе Джок, я уеду в Лос-Анджелес. Но прежде он хотел поговорить с Престоном Карром. Должен был поговорить с ним! Однако доктор не подпускал к больному.

Днем, устав бродить по маленькой современной больнице, расположенной в небольшом, пыльном городке, Джок сел в «феррари» и поехал на натуру. Он мчался со скоростью восемьдесят пять миль в час, наслаждался обдувавшим его ветром, ощущением движения, свободой, сиюминутным отсутствием серьезных проблем. Избавившись от тревог и хлопот, связанных с постановкой фильма, он почувствовал усталость.

В лице Джока Финли слово «усталость» имело два значения. Он устал от того, что мало спал за последние четыре дня. Постоянно ждал новостей, проводил большую часть суток в больнице, водил Дейзи на ленч, обед. Говорил с ней, ободрял ее. Не занимался с ней любовью, хотя и провел с Дейзи две ночи. После того, что она сказала ему в машине, он не смог бы иметь с ней сексуальные отношения. Теперь, когда он знал, что она не любит, не хочет заниматься сексом, не получает от этого удовлетворения, близость с Дейзи показалась бы ему мастурбацией.

Две ночи она провела в его объятиях, потому что не могла заснуть даже с помощью таблеток. Джок держал в своих руках самое желанное, самое драгоценное тело на свете и не испытывал даже намека на возбуждение.

Но сейчас, сидя в машине, он почувствовал, что его член ожил, напрягся. Жениться на Дейзи или завести с ней долгий, чудесный роман, изменить ее отношение к сексу, жизни, мужчинам — в этом был вызов. Вырвать ее из странного мира, в котором она жила, преследуемая славой, неспособная выносить бремя ответственности, ищущая нечто такое, что она не могла найти, мечтающая походить на обыкновенных женщин, которые стремятся походить на нее.

Конечно, будет лучше всего, если Карр поправится, женится на ней, будет заботиться о Дейзи до конца своей жизни. Если бы она обрела отца, способного любить ее, если бы эта потребность была удовлетворена, Дейзи, возможно, наконец бы излечилась. Она бы перестала посещать психоаналитиков — этих обманщиков, злоупотреблявших ее доверием. Вот что говорил себе Джок.

Он доехал до места, где ему следовало свернуть с шоссе в пустыню, на дорогу, накатанную машинами их каравана. Указателя, который они установили для посетителей, не было. Приблизившись к лагерю, Джок понял, почему.

Лагерь почти полностью исчез. Уехали грузовики с генераторами, кранами, микрофонными «журавлями», осветительной техникой, кабелями — со всем оборудованием, необходимым для съемки.

Остался лишь грузовик, обслуживавший столовую, и несколько личных трейлеров — Джока, Карра, Дейзи.

Столовую уже разбирали с помощью крана и двух автокаров. Панели складывали в кузова грузовиков. Пройдет еще восемь часов, и от столовой не останется и следа.