Голливудские тайны - [5]

– Ну, кто-нибудь,- продолжала Кей Кеннеди.- Прекрати Пол Сандерсон на месяц-два съемки, состряпали бы историйку для газет. Но ведь там ни словечка. И я отгадала правду.

– Какую?

– Такую: человек, в тот вечер сидевший со мной в ресторане, застреленный человек, был вовсе не Пол Сандерсон. Помните, я говорила вам, как не похоже он вел себя вне студии, будто совершенно иное лицо. Ну да, конечно. Он был иным лицом. Двойником Пола Сандерсона. Я промолчал.

– Ведь так?

Я избегал ее взгляда.

– Помните, что обещали мне? Никаких вопросов.

– Помню. И я не спрашиваю вас о том вечере. Я не спрашиваю, умер ли двойник или уже лежал мертв, когда вы в машине брали с меня обещание. Я не спрашиваю, как вы от тела отделались. Я только спрашиваю о Поле Сандерсоне, который вообще был к этому не причастен. Или все-таки был?

Она раздавила в пепельнице сигарету. Третью.

– Вы курите слишком много,- заметил я.

– А вы не курите вовсе,- сказала она.- Не пьете и к сэндвичу даже не прикоснулись. Будто это вам и не важно.

– Хорошо,- сказал я.- Важно. Больше, чем вы представляете.- Я наклонился к ней.- Вы уверены, что хотите услышать от меня ответ?

– Да.

– Ладно. Тот человек был двойником Пола Сандерсона. Несколько лет. Как вы убедились, Пол жив. Он должен беречь себя для работы. На публике, на торжествах появлялся, для рекламы снимался его двойник. Ему хорошо платили, наверное, слишком уж хорошо. Очевидно, он много играл.

Проигрывал. Не возвращал долги. Очевидно, большие долги. Все разъяснил?

– Не все. Он говорил несколько другим голосом. Хотя походил на Пола просто поразительно.

– Его очень тщательно подбирали,- сказал я.- Ну, и небольшая пластическая операция. Очень знающий доктор…

– Тот самый, к которому вы хотели его отвезти тем вечером? – спросила она.

Я понял, что сказал слишком много, но поздно.

– Да.

– Его зовут случайно не Локсхайм?

Я раскрыл рот.

– Кто вам сказал? Она улыбнулась.

– Прочла. Я говорила, что с субботы много думала. Ну, и кое-что выясняла.

Про Сандерсена и про вас. Раздобыла прессу о вас. Там все черным по белому.

Точнее,- в пожелтевших вырезках. Некоторые ведь порядком стары, мой дорогой. Например, та, датированная 1936 годом, где сообщается о несчастном случае с вами за игрой в поло. Поначалу думали, вы безнадежны, но через несколько дней сообщение появилось, что вас перевезли из Канады в частную клинику доктора Конрада Локсхайма.

– Он чудо,- сказал я.- Он меня спас.

– Тридцать шестой,- напомнила Кей Кеннеди.- Сколько воды утекло. Вы были независимым» продюсером тогда, вы «независимый» продюсер сейчас.

По крайней мере, считаетесь. Как так, что вы ни единой самостоятельной картины с тех пор не сделали?

– Сделал не одну дюжину…

– Каждый раз вы фигурируете в помощниках постановщика, – поправила она.- На самом деле вы не поставили ни единой картины. Я проверяла.

– Что ж, любительствую понемногу,- допустил я.

– И, однако, вы по-прежнему влиятельный человек в Голливуде. Все вас знают, вы многим тут вертите, за кулисами, и это тут, где никто не держится наверху, если вовсю не работает.

– У меня связи.

– Начиная с доктора Локсхайма?

Я пытался овладеть голосом, готовым сорваться в крик.

– Послушайте, Кей, мы с вами условились. Вы не задаете вопросов. Зачем вам все это, а? Зачем?

Она упрямо тряхнула головой.

– Я говорила вам в прошлый раз. У вас есть секрет, и я его разузнаю. Пока не разузнаю, не отступлю.

Вдруг она опустила голову на столик и разрыдалась.

Спросила – голос обессиленный и глухой:

– Я вызываю у вас отвращение, да, Эд?

– Нет. Восхищение. У вас выдержка. И вы показали ее сегодня утром, когда Сандерсон появился в студии. И в недавний вечер отлично себя показали. Бьюсь об заклад, такой останетесь впредь, на вашем пути к вершине.

– Да.- Услышал я чужой голос – маленькой девочки.- Вы понимаете, ведь понимаете, Эд? Ну, про родителей. Я не бесчувственная. Я не хотела им смерти. У меня… у меня разрывалось сердце. Но что-то во мне неуязвимо. Оно толкает, толкает к вершине. И не важно, какая от меня потребуется жертва. О, Эд, помогите!

Она подняла лицо.

– Я сделаю, что хотите, я обещаю. Возьмитесь за меня, Эд, я прогоню своего агента, любой процент вам отдам, половину отдам.

– Я не нуждаюсь в деньгах.

– Я за вас замуж выйду, я даже…

– Я человек старый.

– Эд, ну что мне сделать, какое пройти испытание? Эд, в чем секрет?

– Поверьте мне, рано. Подождем. Может, лет через десять, когда вы добьетесь признания. Сейчас вы молоды и прекрасны, все только у вас начинается. Вы будете счастливы. Я хочу, чтоб вы были счастливы, Кей, правда, хочу. И потому не скажу вам. Но обещаю вот что: берите вершину и через десять лет приходите ко мне, тогда поглядим.

– Через десять? – Глаза ее были сухи, голос хрипел.- Думаете, так вот сможете водить меня за нос десять лет? Да к тому времени вас не будет в живых!

Буду,- сказал я.- Я из прочного материала.

Но не настолько уж прочного, похвалилась она,- чтобы мне не поддался.

Я кивнул. Она, конечно, права. Я видел, она не отступит.

Если я не добьюсь правды от вас,- продолжала она,- сама обращусь к Локсхайму. Что-то подсказывает, я должна познакомиться с ним, Я опять кивнул.