Голливудские дети - [15]

– Ты меня иногда удивляешь.

– Я о нем никогда не слышала.

– Ради Бога, К. Ч., будь в курсе событий, а то я решу, что серьезно ошибся, договорившись с тобой.

Она нарисовала в блокноте человечка и пририсовала остренькие рожки:

– Я не занимаюсь кинозвездами, Мейсон. А он ведь актер, я правильно поняла?

– Достигший высот сын Джерри Раша. Сыграл в фильме «Трудные слезы». Сборы уже превысили сто миллионов. Раздевается на экране – тебе это должно понравиться, «двойной стандарт» наоборот. Полагаю, что фильм тебе нужно посмотреть. Мы пришлем тебе вырезки из газет и биографию.

– Восхитительно, – сухо заметила она.

– Мне нужна острая статья. Пойдет гвоздем номера. Сделай его этакой Шарон Стоун в брюках.

– Он что, только этим и берет?

– Не груби.

– Я надеялась на Клинта Иствуда, Чарли Доллара или Джека Николсона.

– Любишь старичков, а?

– Нет, люблю умных людей.

– Он умен.

– Ты что – его рекламный агент?

– До свидания. – Мейсон повесил трубку. Она позвонила Розе:

– Кто такой Бобби Раш?

– Симпатяга, – ответила Роза. – А зачем он тебе?

– Я никогда о нем не слышала.

– Я бы этим не хвасталась. Он – знаменитость.

– Видимо, мне пора начать читать «Пипл».

– Не лучше ли хоть изредка ходить в кино?

– Убей меня, я предпочитаю телевизор.

– Бобби Раш очень сексуален. Говорят, он потрясающе трахается и может заниматься этим сколько угодно.

– Похоже, это твой идеал, а, Роза?

– Спасибо, я счастлива со своим баскетболистом. Возможно, он слишком молод, но он силен и вынослив, а кроме того… Но я – леди и не буду говорить об этом.

– Конечно! Роза хихикнула:

– Ну да, он настоящий бык, и я думаю, что влюбилась.

– Опять?!

Обе расхохотались. Личная жизнь Розы была легендарна – она использовала мужчин (не давая, впрочем, им об этом догадаться) так, как те обычно используют женщин. Розе все сходило с рук.

– А почему ты спрашиваешь меня о Бобби Раше? – поинтересовалась Роза.

Кеннеди вздохнула:

– Потому что Мейсон в неизреченной мудрости своей потребовал, чтобы я написала большую статью о человеке, о котором ни разу не слышала.

– Позвони мне, как только посмотришь фильм. Мне кажется, тебе должно понравиться.

– Дам тебе знать.

Через час она сидела в темноте кинотеатра, глядя на Бобби Раша. Он явно был звездой – правильные черты лица, светло-русые волосы и невероятные, неправдоподобно-голубые глаза. У него была хорошая фигура, и он умел себя подать – нечто вроде Ричарда Гира девяностых.

«Пустышка-Красавчик?» – нацарапала она в блокноте. Хорош, но глуп? Если так, то она без труда разнесет его вдребезги. «Почему мне так хочется это сделать? – спросила она себя. – Потому что меня не привлекает перспектива написать обычную ерунду, какую пишут журналисты о своих кумирах».

Она позвонила Мейсону:

– Пришли мне все материалы, что у тебя есть, о нем и о его отце.

– Это не должно быть статьей на тему «отцы и дети», – предупредил ее Мейсон. – Меня об этом особо предупреждали его агенты по связям с прессой.

Пауза.

– Хотя… делай, что хочешь, лишь бы статья получилась острой.

– Надеюсь, что получится.

Квартиры в доме «Вид на закат в Голливуде» не соответствовали своему громкому названию. Заката не было, ибо окна выходили на другую сторону, и вид оставлял желать лучшего. Дом стоял на грязной улочке, уходящей в сторону от бульвара Голливуд.

– Черт, – пробормотал Майкл, когда Квинси остановил машину. – Рита говорила мне, что они с Беллой живут в приличном месте, а это какая-то ужасная дыра.

– Может, изнутри она выглядит лучше, – предположил оптимист Квинси.

– А может, и нет. – Майкл угрюмо смерил взглядом двух непрезентабельного вида обывателей, нагруженных покупками.

– Пойдем, посмотрим, – предложил Квинси.

Они выбрались из машины, отпихнув пьяного бродягу, который ковылял мимо, что-то напевая.

– Мой ребенок не будет жить здесь, – проговорил Майкл, бросаясь к входу. – Я не для того плачу алименты.

– Тише. – Квинси пошел за ним. – Ты долго не видел Риту – не устраивай скандала, выслушай сперва, что она скажет.

– Плевать мне, что она скажет, – сердито заявил Майкл. Квинси сколько угодно может успокаивать его, но его дочь не останется жить на этой помойке.

Он нажал звонок с табличкой: «Рита Полоне». Милейшая женушка решила воспользоваться своей девичьей фамилией. Скорсини, видите ли, ей не нравится, она стремится к лучшему. В погоне за лучшим она явилась в Голливуд, и вот к чему это привело.

На его звонки никто не отвечал, поэтому Майкл нажал соседнюю кнопку.

Через несколько секунд окно, выходящее на лестницу, распахнулось, и оттуда высунулась немолодая, толстая, сильно накрашенная женщина с розовой заколкой в волосах.

– Если вы что-нибудь продаете, то я не покупаю. А если хотите что-нибудь купить, я не занимаюсь делами уже пять лет и в толк не возьму, чего этот дерьмовый журналишко продолжает печатать мой адрес! – В ее голосе не было и тени дружелюбия.

Майкл отошел на пару шагов и посмотрел на нее снизу вверх:

– Я пытаюсь найти Риту Полоне, – прокричал он.

– Кого? – приставив ладонь к уху, крикнула в ответ женщина.

– Риту Полоне. Она живет внизу со своей маленькой дочкой.

– Ах, эту, – женщина фыркнула. – Рыжая шлюшка. Не знаю, где она, и знать не хочу. – С этими словами она исчезла, захлопнув окно.