— Потише, я пришел кино смотреть.
— Извините, — сказал я.
Фильм продолжался. Там была одна неприличная сцена, и сипящая впереди девушка фыркнула:
— Ой-ой.
— Нормально, дарлинг, — сказал ее спутник.
«Дарлинг» пережила этот эпизод, а за ним шла сцена, в которой женщина в баре хвалится тем, что у нее самая крепкая голова во всем городе. «Никто не сдержал столько ударов мордой о коленку, сколько я!»
«Дарлинг» закрыла лицо руками и опять прошептала:
— Ой-ой. Невозможно.
— Нормально, дорогая, — опять сказал ее спутник.
«Дарлинг» еще несколько раз по ходу действия закрывала ладошками лицо, но они оба досидели до конца.
Кино кончилось, и публика медленно покидала зал. Мы ждали. Ну что ж, я видел гораздо худшие фильмы, особенно в тридцатые годы.
Мы с Сарой поднялись и двинулись к выходу. Дошли до машины, сели и смотрели, как разъезжаются зрители. Я опустил стекла, и мы закурили.
Вдруг какая-то развалюха подъехала к нам. За рулем сидел незнакомый тип. Увидев нас, замахал рукой. На лице его появилась дурацкая ухмылка. Я махнул в ответ, и он поехал дальше.
— Он тебя вычислил, — сказала Сара.
— Забавно.
— Да уж.
И мы поехали домой, как после обычной вылазки в кино.
Когда мы добрались, я открыл бутылку хорошего красного вина. Кровь богов.
По телеку шли новости. Новости были плохие.
Мы сидели, пили и смотрели телевизор, пока на экране не появился Джонни Карсон. Шикарно одетый. Пальцы его все время шарили вокруг узла галстука, он бессознательно проверял, все ли в порядке с его внешностью. Он завел монолог, и из зала донесся притворный свист. Хорошо оплаченный.
— Что теперь думаешь делать? — спросила Сара.
— В каком смысле?
— Кино ведь кончилось.
— Это так.
— И что ты теперь будешь делать?
— На лошадок смотреть.
— А кроме лошадок — что?
— Вот возьму и напишу роман о том, как пишут сценарии и снимают кино.
— У тебя наверняка получится.
— Я тоже так думаю.
— А как ты его назовешь?
— «Голливуд».
— «Голливуд»?
— Да.
И вот он перед вами.
