Голем прячется в тенях - [4]

КУЧЕРА (кричит). Ах ты тварь! (слышен звук затрещины) До крови прокусила… Томаш, запиши в протокол, что подозреваемая оказала сопротивление при задержании и нанесла увечья следователю по особо важным делам… (к Мартине) Запираешься? Твое право. Но если повинишься, суд учтет и приговор будет помягче.

МАРТИНА (всхлипывая). Меня всю ночь не было дома. Есть свидетели, которые подтвердят.

КУЧЕРА (с сарказмом). Это кто же? Банда рыночных воров – Косой, Хромой и Немой? Эти подтвердят, да кто же им поверит.

ВОРЖИШЕК(смеясь). Особенно Немому… Пане Доминик, а как же Немой подтвердит? Он же говорить не может.

КУЧЕРА (раздраженно). Ох, тупица… Он же немой, а не глухой. Услышит вопрос, кивнет. На воровку пальцем укажет. А может он и писать умеет. А может и тебе лучше писать протокол да помалкивать в тряпочку?

ВОРЖИШЕК (откашливаясь). Простите, пане.

КУЧЕРА (еще более раздраженно). Да заткнись ты уже! (к Мартине) Так кто, говоришь, твои свидетели?

МАРТИНА(все еще всхлипывая). Личная стража барона Шленчеха. Я его обчистила, когда этот пузан из кареты выкатывался. Стражники за мной погнались, поймали у старой ратуши. Обыскали, а кошелька нет. Грозились избить, но тут полицейские подоспели на шум. Стражники говорят: «Воровку поймали». Я отнекиваюсь: «Напраслину возводят, просто мимо шла». Дальше как обычно, забрали меня в кутузку на Конюшенной улице. Продержали всю ночь, поутру учинили допрос. Отпустили только в десять. Я сразу сюда, а тут…

КУЧЕРА (с сомнением). Это легко проверить. Ладно, допустим. Но если ты не убивала, то откуда знаешь точное время?

МАРТИНА (с вызовом). Потому что знаю, кто убил Эльжбету.

КУЧЕРА (раздраженно). А чего же тогда молчишь? Говори, кто убил.

МАРТИНА (понизив голос). Голем.

ВОРЖИШЕК (обескураженно). Кто-кто? Я не расслышал.

МАРТИНА (громко с вызовом). Голем ее убил!

КУЧЕРА (гневно). Дуришь нас, убийцу покрываешь. С кем твоя сестра ночь провела?

МАРТИНА(кричит). Никого тут не было!

КУЧЕРА (не слушая). Сказками отбрехаться хочешь? А вот не сходится у тебя, девка. Совсем не сходится!

ВОРЖИШЕК (перелистывая страницы). Почему же? Все сходится. Глина в горле, глина в ноздрях. Ведь так и душит чудовище.

КУЧЕРА (в бешенстве). Томаш, еще раз откроешь рот не по делу – клянусь, я тебя сам придушу! Голем не стал бы раздевать девицу. Он просто убивает и уходит. Здесь был человек, который хочет свалить свое злодеяние на глиняного великана.

МАРТИНА(удивленно). Но зачем?

ВОРЖИШЕК (иронично). Вот ты дуреха! Да чтобы не искали. Свалил на Голема, а сам живет, в ус не дует… Простите, пане Доминик, но я вроде по делу в этот раз. Надо бы проверить, может убийца деньги украл?

КУЧЕРА (задумчиво). Может быть, может быть… Где Эльжбета хранила сбережения?

МАРТИНА (спокойно). В сундучке, под кроватью.

КУЧЕРА (с ухмылкой). Такая наивная? Жила с воровкой и не боялась деньги оставлять. Что ж, проверь, Томаш.

ВОРЖИШЕК вытаскивает сундук, с грохотом откидывает крышку.

ВОРЖИШЕК (присвистывая). Ничего себе! Хорошо жила прачка. Здесь же куча золота.

КУЧЕРА (с интересом). Золото? Подсчитай и запиши в протокол. Разберемся потом, может это младшенькая наворовала, да в сундуке у сестры спрятала. А может, убитая продавала свое тело всем желающим, а один из клиентов ее и придушил.

МАРТИНА (оскорбленно). Не смейте говорить такого! Моя сестра – порядочная девушка, она берегла себя для будущего мужа. А платили ей много потому, что стирала батист и шелк очень аккуратно. Богатые дамы это ценят.

КУЧЕРА (недоверчиво). И платят золотом за стирку? Когда сотни других прачек прополощут, отожмут и накрахмалят за медяк?

МАРТИНА (втолковывает как непонятливым детям). Золотом они платили за то, что Эльжбета умела держать язык за зубами. Не болтала на улицах, как иные сплетницы, про то, какие именно пятна отстирывала с простыней и сорочек почтенных дам.

ВОРЖИШЕК (в сторону). Так может, Голем ее и придушил за то, что покрывала прелюбодеек?

МАРТИНА (гневно). Чего же он сперва самих прелюбодеек не поубивал? Нет уж, панове, если вы и дальше хотите злословить про мою сестру, то хотя бы не делайте этого здесь. Проявите уважение к покойнице! Выходите на улицу, там найдется много желающих почесать языки. Но даже самые отчаянные клеветники не обвинят Эльжбету в позорных грехах. Вот и вы не смейте!

Сцена четвертая

Ратушная площадь Праги. МАРТИНА идет неторопливо, ее каблуки стучат по булыжниками и каменным плитам, которыми вымощена площадь.

МАРТИНА (рассказывает). Полицейские обыскали наш дом, впрочем, не особо старательно. Не подняли половицы, по стенам толком не постучали, а потому три моих тайника с награбленным добром остались нетронутыми. Спровадила я тощего и мордатого вскоре после трех – как раз пане Ктибор возвращался с рынка, громыхая бидонами. По нашему молочнику можно часы сверять. Жена у него больно строгая, знает наверное, что молоко пражане покупают до полудня, пока не скисло. Немцы, те могут и до двух, но уж после – никто не подойдет. Потому все нераспроданное просто выливается в сточную канаву. И если муженек не вернулся вовремя, пани Собеслава начинает подозревать, что он пьет пиво в господарне. Готовит колотушку, чтоб встречать охальника тумаками…