Годы бедствий - [62]
— О-о! Как же можно так жестоко избивать детей!
Тем временем пробрались вперед Ван Шэн, Дэн Сюн и Чжао Сэнь. Задние тоже последовали их примеру и, окружив старуху, заплакали вслед за Сяо-ма и стали громко просить:
— Выгоните Жирного Вана!
— Не надо нам Старую Мартышку!
— Долой Толстосума!..
Старуха немного растерялась и спросила Сяо-ма:
— Кто такие Старая Мартышка и Толстосум?
У Сяо-ма теперь прибавилось мужества и, показав на директора и заведующего учебной частью, он пояснил:
— Это Толстосум, а это Старая Мартышка! Мы голодаем, ходим раздетые, а эти кровопийцы присваивают наши деньги!
Старуха покраснела, словно от пощечины, но не успела ничего сказать, так как дети снова закричали:
— Добавьте еды!
— С голоду подыхаем!
— Разве это исправительный дом?!
Директор, Старая Мартышка, Жирный Ван и все остальные отупело смотрели на ребят и не смели сказать ни слова в свою защиту. Бледные, дрожащие от страха, они не знали, как теперь выпутаться из создавшегося положения. А ребята продолжали кричать:
— Дайте нам еду!
— Дайте одежду!
— Уберите Жирного Вана!..
Такой вспышки возмущения мать мэра никак не могла предвидеть; она думала, что взглянет только на все одним глазом, попадет в газеты, получит денежные подарки — и на этом дело кончится. Кто же знал, что дети подымут такой шум, нападут на нее неожиданно и не дадут сделать ни шагу. Воспитанники окружили ее тесным кольцом. Она побледнела, на лице резче обозначилась морщины. Выхода у нее не было, и она снова спросила:
— А который из них Ван?
— Вон тот, — показал Сяо-ма, — жирный!
Рассерженная старуха искала, на ком бы ей отвести душу, и этот Ван казался ей подходящей мишенью. Она переступила с ноги на ногу и гневно сказала:
— Так вот ты какой, оказывается! Дьявол настоящий! Зачем же так несчастных сирот избивать?
Как и всякий чиновник, Жирный Ван очень боялся матери мэра. Сейчас он совсем растерялся, ибо ему никогда и в голову не могло прийти, что дети могут заварить такую кашу.
— Я… я… я не бил их! — заикаясь от страха, солгал он.
— Бил! Бил! — в один голос закричали ребята. — Как он смеет лгать?
— Многих он запорол до смерти! — добавил Сяо-ма.
— Действительно, имело место такое вопиющее беззаконие? — обратилась старуха к директору.
— Я… я… не знаю! — напуганный насмерть, глядя на нее, как мышь на кошку, запинаясь, ответил Лю Мэн-ян.
Старуха зло посмотрела на учителей и сказала детям:
— Вы сейчас расходитесь, подождите, пока я проведу расследование, а потом поговорим снова.
— Нет, так нельзя! — возразил Сяо-ма. — Вы уедете, а они нас запорют до смерти, поставят многих на цобань! Тогда уж нам больше не жить! — Сяо-ма быстро закатал обе штанины. — Вы посмотрите на мои колени!.. Это оттого, что я стоял на цобане!
Старухе ничего не оставалось, как нагнуться и притронуться к коленям Сяо-ма.
— Ай-яй-яй! — изумленно протянула она. — Да они совсем почернели! Что такое цобань?
— Я сейчас покажу вам! — крикнул Ван Шэн.
Сметливые ребята тайком принесли цобань, и он находился поблизости. Дэн Сюн заранее собрал осколки стекла и теперь поставил «инструмент» перед старухой:
— Смотрите, вот это и есть цобань. С нас снимают штаны и голыми коленями ставят на эти острые грани и стекло, никто долго не выдерживает — сразу теряет сознание! Как по-вашему, на что это похоже? Разве можно так над нами издеваться?!
Старуха не осмелилась даже подойти к цобаню, она издали смотрела на него. А ребята тем временем несли свое завшивленное тряпье, опорки, отруби, гнилые овощи и все это складывали в кучу около нее. Запах гниения бил старухе в нос, ее тошнило, и единственным ее желанием сейчас было — поскорее сбежать отсюда.
— Ай-яй-яй! — взмолилась она. — Хватит носить, хватит!
Все работники исправительного дома стояли с побледневшими лицами, с каплями холодною пота на лбу и не могли ничего сделать.
— Вот так нас здесь перевоспитывают! — кричали ребята. — Лучше бы сразу расстреливали!
У старухи не было иного выхода, как задобрить ребят, и потом бежать.
— Разойдитесь немного! — сказала она, вытирая пот. — Я никуда не уйду, дайте мне вздохнуть, и пусть кто-нибудь один спокойно расскажет обо всем.
Сяо-ма вытер слезы и рассказал о порядках в исправительном доме.
— Можно еще много добавить, — заканчивая свою речь, сказал он. — Морят нас голодом, ходим мы почти голыми; если, кто заболеет, то не лечат, забивают многих до смерти и выбрасывают на помойку собакам! Жирный Ван, тот прямо говорит: «Если подохнет несколько сирот — потеря невелика!» Вы посмотрите на этих! — Сяо-ма указал на городских школьников. — Всех их наняли в городской школе специально на сегодняшний день и платят за это по пять цзяо каждому!
Старуха все больше свирепела, она поминутно вытирала пот с лица и повторяла: «Хватит, хватит, я все поняла. Теперь расходитесь!»
Но ребята не выпускали ее из своего круга и кричали:
— Раз вы поняли, то почему же не принимаете мер?
Старуха совсем опешила и не могла сказать ни слова. А ребята кричали:
— Дайте еду!
— Дайте одежду!
— Долой Жирного Вана!..
Наконец она сдалась и, вытирая лицо, сказала:
— Хорошо. Учитель Ван будет уволен. Одежду с вас никто не снимет, питание вам увеличат, а теперь расходитесь.
Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
Этот рассказ можно считать эпилогом романа «Эвакуатор», законченного ровно десять лет назад. По его героям автор продолжает ностальгировать и ничего не может с этим поделать.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».