Годы бедствий - [33]

— Во-первых, денег истратили немного. А во-вторых, к надзирателям не так легко подступиться!

Душегуб от такого ответа рассвирепел, хватил кулаком по столу и гневно закричал:

— Ты уже это говорил! Потрать еще двести юаней, но надо этот корешок вырвать!

Скрипнула дверь, и вошел Лю Тан. Лицо у него было расстроенное. Он бросил портфель на стол и опустился на кушетку. Чиркнув спичкой, молча зажег сигарету и, нахмурив брови, затянулся.

— Что случилось? — испуганно спросил его отец.

— Этот Чжан снова подал кассационную жалобу! — сердито ответил Лю Тан.

— Что?! — испуганно вскрикнул Душегуб. — Куда он подал жалобу?

— В Тяньцзиньский городской суд! — ответил Лю Тан. — Накликали вы беду на свою голову! И меня впутали в эту историю. Не знаю теперь, что делать.

— Быстро придумай что-нибудь! — сердито закричал Душегуб на Чжао Лю.

— Это дело серьезное, сказал мне старший следователь. Давайте посоветуемся, как нам воздействовать на него, — сказал Лю Тан.

— А что он имел в виду? — вытянул шею Чжао Лю.

— Старший следователь мне строго сказал: «Старина Тан! Эта жалоба очень серьезная! Если ее переслать в Баодин, то получится большой шум, и мы можем проиграть дело!» Он имел в виду, что надо всеми способами отклонить жалобу, и сказал мне, чтобы я дома посоветовался…

— Сколько надо? — вытаращил круглые глазки Душегуб.

— Самое меньшее… — Лю Тан поднял вверх пять пальцев.

— Хм! — Душегуб словно подавился. — Если еще тратить такие деньги, то на что вы вообще способны? Надо действовать так, чтобы все шито-крыто было!

Чжао Лю поддержал Лю Тана.

— Господин Лю Тан прав! Если сейчас не истратиться, то вся наша репутация может полететь к чертям!

Душегуб весьма долго думал над всем случившимся, затем сказал:

— Ладно, тратьте! Курица улетела, так и яйца жалеть нечего! Знать бы заранее, что дело примет такой оборот, не стал бы я связываться с этим сумасшедшим!

— Быстрее готовь деньги, я пойду к следователю! — сказал Лю Тан. — Сегодня вечером это дело уже будет слушаться!

Душегуб велел Чжао Лю принести пятьсот юаней и передал их сыну. Тот не стал даже есть и поспешно ушел. А Лю У послал Чжао Лю за адвокатом.

Судебное заседание было назначено на восемь часов вечера. Но Лю Тан и адвокат пришли заранее. И только когда были сделаны все приготовления, в суд привезли «преступников» — Чжан Тянь-бао с детьми.

Охрана ввела Чжан Тянь-бао и ребятишек в ярко освещенный зал суда. Судьи — их было трое — уже сидели на своих местах. Нахмурив брови, они свирепо смотрели на подсудимых. В центре сидел председатель — высокий старик лет шестидесяти, с высохшим желтым лицом. Слева — уже знакомый нам Чжай Тянь-чжи, справа — какой-то белолицый толстяк. У стен зала стояли часовые.

Вся эта строгость и торжественность сначала немного устрашила Чжан Тянь-бао, но потом он подумал: «Чего мне бояться? Посмотрим, как пойдет дело?» Сяо-ма держался спокойно. У самой двери на скамейках сидело несколько газетных репортеров, что-то записывающих в блокноты. Увидев, что ввели Тянь-бао с детьми, они поспешно защелкали фотоаппаратами.

Чжан Тянь-бао и детей поставили с левой стороны от судейского стола, а справа сели Душегуб и Чжао Лю, за которыми расположились два адвоката, поминутно посматривающие на арестованных. При виде своих врагов Чжан Тянь-бао невольно стиснул зубы и нахмурил брови.

Старый судья вытянул голову и тонким высоким голосом почти пропел:

— Чжан… Сяо… ма!

Сяо-ма пристально смотрел на судью своими черными глазами и ничего не отвечал.

— Чжан… Сяо… ма! — снова пропел судья, вытаращив глаза.

Мальчик взглянул на отца, затем медленно вышел вперед и спросил:

— Что мне нужно делать?

Старый судья надел очки, внимательно посмотрел на мальчика и спросил:

— Сколько тебе лет?

— Десять.

— Твоя семья родом из какой местности?

— Из Цзинаня. От голода бежали в уезд Цзинхай и жили в усадьбе семьи Лю.

— А где вы остановились в Тяньцзине?

— В ночлежном доме «Процветание» на улице Сигуан.

— Сколько человек в вашей семье? Чем все занимаются?

— Сначала были папа, мама, старшая сестра, младшая сестра, — Сяо-ма, перечисляя всех, загибал пальцы, — и я. Все мы работали на Душегуба.

Старый судья нахмурился, сокрушенно покачал головой, замигал глазами и спросил:

— Кого ты называешь Душегубом?

— А разве он не Душегуб? — Сяо-ма показал рукой на Лю У, а потом на Чжао Лю: — А это Хитрый дьявол, еще у Душегуба есть жена, которую зовут «барыня». Их всех так прозвали крестьяне потому, что они очень плохие.

Старый судья при этом улыбнулся уголками рта, но тут же прикрыл лицо рукой. «Этот ребенок за словом в карман не полезет», — подумал он и взглянул на Душегуба и Чжао Лю. Оба они опустили головы и сидели красные как раки. Перья репортеров непрерывно скрипели. Некоторые фотографировали мальчика. Все отметили про себя его смелость и ум.

— Чжан Сяо-ма, — снова начал допрос старый судья, — как твоя старшая сестра попала в семью Лю? Почему говорят, что семья Лю обманом продала ее, и она умерла в публичном доме в Шэньяне? Почему твой отец ворвался в дом Лю и начал там избивать людей и бить вещи? Почему отравилась твоя мать? Ты обо всем этом знаешь что-нибудь?