Год змеи - [9]

— Не догадались, — сокрушенно заохал зоотехник, — ну, ничего, мне сейчас и лепешка с водой в радость будет.

Шофер многозначительно хмыкнул, и Махмуд понял, что парень уже побывал у него, видно, сказал, что именно Исаков в гостях будет, следовательно, готовить нужно побольше.

Мать действительно ждала их. На чарпае в центре дворика, под густой кроной чинары, на хан-тахте был расстелен дастархан. По краям чарпаи брошены узкие одеяла — курпачи, подушки, чтобы люди при надобности могли облокотиться. На дастархане стоял большой чайник, завернутый в махровое полотенце, пиалы. Услышав стук калитки, она выглянула из кухни, поздоровалась с Исаковым, кивнула сыну и, предложив побаловаться пока чайком, снова исчезла. Панджи отправился помочь ей.

— А ведь хола права, — сказал Исаков, разуваясь, он приготовился посидеть капитально.

— В чем? — Махмуд присел на краешек чарпаи, как и положено хозяину дома.

— Что нужно отдохнуть. Не знаю, кто как, а я после подобных совещаний чувствую себя разбитым, точно на мне воду возили.

— Обычное совещание, — равнодушно заметил Махмуд.

— Э, директор-бобо! Стукнет вам шестьдесят, и вы заметите, как тяжелы такие многочасовые сидения. У меня, можно сказать, полжизни на это ушло.

— Ваша правда, — согласился Махмуд, — многовато совещаемся. Но что делать? Видно, все-таки они нужны, эти разборы.

И однако сам Махмуд многое сделал, чтобы резко сократить потери времени. На треть уменьшил всякие планерки и разборы, запретил главным специалистам без нужды вызывать людей в контору. Раньше, например, нередко случалось так — утром собирает бригадиров главный инженер, в полдень — главный агроном, а вечером — обязательно директор. Хотя все знали, что основную нагрузку в совхозном производстве несут именно бригадиры. Вывоз навоза на поля — спрос с них, заготовка кормов — отвечают бригадиры, кукурузу на зерно нужно вовремя просеять — бригадиры поспевай. Хлопотная, нервная работа. И Махмуд решил хоть малость поднять престиж бригадирской должности — дал бригадирам большую самостоятельность, и отчитываться они стали только за то, что предусмотрено хозяйственными планами бригад. Будь его воля, он бы в масштабе района преобразования произвел — не позволил бы так время разбазаривать. Но, как говорится, каждый сверчок знай свой шесток.

— Время такое, задачи усложнились, Саттар-ака, — повторил Махмуд мысль, услышанную в обкоме партии, когда его утверждали на должность. — И сложные задачи, конечно, нужно решать сообща. Да вот только во всем должна быть разумность, рациональность.

— Трудновато вам, пожилым, стало справляться со сложностями. Скорее бы на пенсию! — вздохнул Исаков.

— Молодым нужны ваши опыт и знания, — сказал Махмуд, — так что рано вы о пенсии заговорили, не отпустим мы вас.

— «Нужны», — передразнил Саттар-ака Шарипова, — много вы считаетесь с моим опытом, Махмудджан! Я вам предлагаю одно, вы же делаете совсем другое.

— Ну, это частности, — успокоил его Махмуд, — наши разногласия касаются лишь одного — приписок, во всем остальном я вам предоставляю полную свободу действий.

Панджи принес на большом блюде дымящийся, источающий аромат плов. Он сел рядом с Исаковым, снял с горки плова куски мяса, нарезал маленькими ломтиками и снова водрузил на место. Подошла хозяйка и произнесла извиняющимся тоном:

— Если плов получился неважный, не вините, спешила.

— О, холаджан, — воскликнул Саттар-ака, — я нутром чувствую, плов отличный! — И торжественно приступил к трапезе.

Мать с улыбкой посмотрела на гостя, перевела пытливый взгляд на сына:

— Как слетал, Махмудджан?

— Нормально, мать.

— Ничего племянникам не купил?

— А что им нужно-то?

— Обувь хорошая нужна.

— Обувь хорошая всем нужна, — усмехнулся Махмуд. — Да где взять ее?

Мать недоверчиво покачала головой — как где, в Ташкенте, конечно. По ее представлениям, в Ташкенте все должно быть.

Плов получился что надо, и зоотехник воздал ему должное. Ни одной рисинки не оставил на блюде.

— Теперь бы, директор-бобо, после чайничка ароматного чая, вздремнуть малость…

Мать даже лицом посветлела от этих слов Исакова — конечно, отдохнуть надо, куда спешить-то! Все равно всех дел не переделаешь. И она настроилась на свою любимую волну — Махмуд сейчас сыт, умиротворен, тут ему и высказать заветные мысли. Правда, сын эти заветные мысли наизусть знает, ведь слышит он их регулярно последние три-четыре года.

— Уважаемый Саттар-ака, — обратилась мать к гостю, — какое главное дело человек на земле должен сделать? — И, не дожидаясь ответа, объявила, точно сделала открытие мирового значения. — Потомство после себя оставить. А иначе — зачем и жить на свете? А сын мой как поступает? Вон и волосы уже белые нити прошили, а он все в джигитах ходит.

— Вы правы, хола, — охотно поддержал беседу зоотехник, — мужчине не пристало ходить в бобылях. Но у нашего директора были объективные причины. Учился, а потом в газете работал… — Последнее было произнесено таким тоном, словно жизнь и работа газетчика исключали семью, детей. — А теперь вот масса забот у него, некогда о себе подумать. Десять тысяч человек в совхозе, и о каждом помнить надо. Да-а, сейчас на горбу иного руководителя такая ноша, что порой удивляешься, как это он не подломится! Взять хотя бы меня. Под моим началом полсотни чабанов, да столько же доярок с пастухами. Кроме них, те, кто по бригадам заготавливает сено, выращивает кукурузу и люцерну. Если взять еще семьи — вся тысяча и выйдет. А уж что говорить о директоре! Нет, конечно, Махмудджан должен иметь семью — служебное положение обязывает. Но тут и вам надо постараться, хола. Давно бы подыскали ему юную красавицу да сосватали.