Год змеи - [16]

— Это верно, — кивнул Наркузиев, — подскажут. Хорошо, что есть на свете руководители — в районах, в областях. Не знаю, как бы и хозяйствовали дехкане без них!

Было непонятно, всерьез он говорит это или иронизирует. Тон будто серьезный, а слова — насмешка. Махмуд промолчал, он и сам против мелочной опеки, но тонковолокнистый был для хозяйства делом новым, и подсказка сейчас просто необходима.

…Огород Маматова разместился на одной огромной карте квадратной формы. С юга он был отделен от хлопковых полей глубоким дренажным коллектором, с востока и запада проходили ок-арыки, по берегам которых стояли шелковицы с тонкими веточками новых побегов. Прежние ветки были срублены для выкормки шелкопряда, а к следующему апрелю, когда снова придет сезон коконов, побеги эти дадут обильную листву.

В центре карты было устроено возвышение на высоких сваях. К нему подходила дорога. Под возвышением, называемом сури, стояли запыленные «Жигули», казавшиеся серыми, хотя, насколько знал Махмуд, машина палвана была голубого цвета. Вся карта расчерчена мелкими оросителями на прямоугольники и квадраты, большие и поменьше. На ближайшем прямоугольнике — плантация огурцов. Их сезон уже проходил, на желтых пожухлых грядках кое-где виднелись бурые огурцы-великаны, оставленные на семена. Далее шли участки помидоров, болгарского перца, баклажанов, свеклы, капусты. Были и травы разные — петрушка, укроп, кинза, райхон.

Маматов был наверху, на сури. Он лежал на раскладушке и, видимо, спал, потому что спустился к гостям лишь после того, как Панджи несколько раз просигналил.

— Хорманг, палван! Не уставайте! — приветствовал его Суяров.

— Спасибо, Малик-ака. — Маматов поздоровался с прибывшими и пригласил их наверх. Крикнул юноше, дремавшему на заднем сиденье «Жигулей», чтобы позаботился о чае.

— О, да тут ветерок! — радостно воскликнул Наркузиев, поднявшись на сури.

— Предки наши не глупцами были, — сказал палван. — Они испокон устраивали сури посреди поля. Хуш келибсиз, товарищи! Добро пожаловать! Прошу на курпачи. — Он сложил раскладушку и швырнул ее вниз.

— Заехали посмотреть, как тут у вас, — сказал Суяров, — что созрело, что уже отошло, а что — на подходе.

— Помидоры на подходе, у некоторых уже бока краснеют. Все остальное созрело, каждое утро снабжаем детские сады, ясли, больнице выделяем, на полевые станы отвозим. Жарко вот, боюсь, как бы не спалило наши овощи.

— Поливайте только ночью, — посоветовал Махмуд. — На одном из совещаний в обкоме эту идею выдвинул опытный хлопкороб из Денауского района.

— Придется, директор-бобо.

Юноша принес дастархан, и Маматов расстелил его перед гостями. Затем спустился вниз и принес на блюде целую гору трав, несколько огурцов и парочку полузрелых помидоров. Следом за ним появился парень с чайником чая и пиалами, поставил все это на дастархан и тут же сбегал за кислым молоком.

— Прошу, — произнес звеньевой и подал пример — взял пучок травы, обмакнул его в кислое молоко, посыпал солью и отправил в рот. Махмуд тоже попробовал так — оказалось вкусно.

— Когда же помидоры созреют? — поинтересовался он как бы между прочим.

— Примерно через недельку можно будет снять первый урожай, — ответил звеньевой. — Небольшой, конечно. А вообще, директор-бобо, когда начнется массовый сбор помидоров, понадобится помощь. Своими силами мы не справимся.

— У вас подряд, — сказал Махмуд, — платить помощникам будете из своих сметных расходов.

— Заплатим, лишь бы урожай не пропал!

Допив чай, гости поблагодарили Маматова и стали спускаться вниз. И тут Махмуд заметил несколько ящиков, что стояли рядом с машиной. Ящики были накрыты брезентом. Подошел, откинул брезент — красные, крупные, точно на подбор, помидоры засверкали на солнце.

— А это что такое? — спросил он Наркомноса.

С удивлением смотрели на звеньевого и Суяров с Наркузиевым. Выходило — помидоры-то созрели. Палван и сам удивленно пожал плечами, дескать, понятия не имею, откуда взялись эти ящики. Крикнул:

— Эй, Хамро, что в ящиках-то?

— Как что? — не понял вопроса парень. — Вы же велели спелые помидоры уложить в них!

— Зачем? — спросил у юноши Суяров.

Хамро опустил голову, проговорил тихо:

— Ачил-ака знает. Он приказал…

— Так, что ли? — повернулся к Маматову секретарь парткома.

— Ничего я не приказывал, — отмахнулся Ачил-палван, — выдумывает мальчишка.

— Мы же взрослые люди, Ачил-палван, — укорил его Наркузиев, — неужели за дурачков нас принимаете?

— Я объясню, товарищи, — сказал Махмуд. — Сегодня утром Маматов на рынке райцентра торговал помидорами. Брал по десятке за килограмм. Эти ящики приготовлены к очередному торговому вояжу.

— Что же это вы, палван, совхоз подводите, — произнес Суяров осуждающе. — Сначала своих работников надо обеспечить, а уж потом на базар везти.

— Какой смысл в базаре, когда им будет красная цена — полтинник, — усмехнулся Маматов. — Свои подождут, ака. Через неделю я их завалю помидорами…

— Нет, брат, — перебил его Наркузиев, — на такой семейный подряд мы не согласны. Бесчестный он!

— Эх, палван, как вы подвели меня! — воскликнул в сердцах Суяров. — Я ведь действительно поверил, что вы хотите работать на самом трудном участке. Оказывается, вот для чего вам нужен был подряд!