Год змеи - [18]

К тому времени, когда Махмуд пришел в «Восток», Шайманов уже совсем сник и мыслил о себе только как о неудачнике. Он любил пофилософствовать, а предварительно, как правило, подогревал себя с помощью спиртного.

— Вот я и думаю, — сказал он как-то Махмуду, которого зазвал в гости вскоре после его прихода в «Восток», — если верблюд, на котором я еду по жизни, мой красный диплом, то я готов немедленно обменять его на самую маленькую самостоятельную должность, чтобы доказать кое-кому…

— Вы и так самостоятельны, Рахим-ака, — перебил его Махмуд. — Вы — самое ответственное лицо в проведении аграрной политики партии. Вы учите дехкан новейшим методам работы. Напрасно скромничаете!

— Э-э, — махнул Шайманов рукой, — прошлого не воротишь, но иногда, обидно до слез. Ну вот скажите честно, разве я не смог бы руководить, скажем, нашим же совхозом, как Мумин или Базаров? Да если бы мне приказали, я бы горы свернул!

— Наверно, вся суть в том, Рахим-ака, — мягко заметил Махмуд, — что дело надо делать, не дожидаясь приказов.

— Это смотря какое дело. Попробуй-ка внедрить новинку, в твоих действиях сразу подкоп под авторитет усмотрят. Ну а способов избавиться от слишком ретивого работничка — масса.

— А по-моему, — сказал Махмуд, — если каждый специалист — главный агроном, бригадир, тракторист или доярка — будут делать свое дело с любовью, думая о выгоде хозяйства, самому же директору будет легче. У него тогда появится возможность отвлечься от текучки, подумать о перспективах развития хозяйства.

— Руководителей, поощряющих чужие начинания, я что-то пока не встречал, — сказал Шайманов. — А если вы — именно такой, что ж, буду вам первым помощником.

— Я не собираюсь препятствовать инициативе работника, если она направлена на пользу дела.

— Нелегко вам будет, директор-бобо, проводить свои идеи в жизнь. Ведь людей у нас годами приучали совсем к иной практике, — покачал головой Шайманов. — Не думаю, что вы найдете союзников, особенно среди тех, кого искусственно делали передовиками, растили в теплицах кумовства и родства. Но люди не хотят верить этим «искусственникам», ведь баллоны славы надували на глазах народа — где приписками, где лишними гектарами… Тут способов тьма! Спросите, почему молчал? А что я, съел свой разум, чтобы идти против всей этой братии?! У меня, — он указал рукой в дальний угол двора, где на чарпае ужинала семья, — вон их сколько! Махфират, Саодат, Шарафат, Малахат, Санобар, Гульсара, Гульчехра, Гульнара… — Он запнулся, сбившись со счета, и крикнул: — Жена, кто там у тебя после Гульнары?

— Надира, Вазира, Ильхом, — ответила та, улыбаясь, а старшие дочери негромко прыснули. Видно, уже привыкли к тому, что отец не может перечислить их всех по именам.

— Вот, целый женский батальон! Я обязан их накормить, одеть, обуть, да чтоб не хуже, чем у других. Приходилось оглядываться, прежде чем инициативу проявлять.

Махмуд неожиданно спросил:

— Что нужно сделать сегодня, чтобы поднять экономику, как считаете?

— Скажите откровенно — зачем вас сюда прислали?

— Откровенно? — Махмуд подумал, что без главного агронома ему в работе ничего не добиться и лучше уж сразу посвятить его в планы. — Решено совхоз специализировать на тонковолокнистом хлопке, причем таком, что дает первый тип волокна.

— «Шелковый» на двух с половиной тысячах гектаров?! — воскликнул ошарашенно Шайманов.

Махмуд улыбнулся — цифра действительно внушительная. Кивнул:

— Да. Сразу на всем клине.

— А сроки? — спросил хозяин.

— В этом году. Вам, Рахим-ака, предстоит подумать над всеми аспектами этого плана.

— Сразу говорю: я — пас. Сначала нужно психологию сломать, а на это потребуется время.

— Времени у нас нет, стране сырье высшего качества требуется уже сегодня. Проведем семинар с бригадирами и механизаторами, пригласим мастеров и специалистов. И главное — поставим все бригады в одинаковые условия!

— Какой сорт будет сеять совхоз?

— Рекомендуют «Термез-17». Урожайный и скороспелый, легко поддается машинной уборке.

— Кто рекомендует-то?

— Областная опытная станция, она и вывела этот сорт.

— Тоже мне мичуринцы, — произнес Шайманов с иронией. — А впрочем, меня это не касается, можете хоть «Термез-120» сеять. С меня довольно! Завтра же подам заявление об уходе.

— А как же идеи, Рахим-ака? — спросил невинно Махмуд.

— Какие идеи?

— Но вы же утверждали, что можете доказать кое-кому…

Шайманов помолчал, затем вскинул голову и проговорил:

— Верно, идеи есть… Но сейчас я немного пьян… Вот отосплюсь…

Махмуд смерил его жестким взглядом:

— И больше чтобы я не чувствовал от вас запаха водки. Мне нужен агроном с трезвой головой.

Помолчал и заключил:

— Итак, жду от вас расчеты, анализы… Одним словом, конкретные предложения.

Шайманов оказался прав, предсказав, сколько придется хлебнуть с этим тонковолокнистым. До начала сева все вроде бы шло нормально — семинар провели; посевные операции, особенности обработки показывали на практике в поле. Главный агроном, к удивлению, после того памятного разговора за дело взялся с энтузиазмом. По его инициативе накануне сева была создана комиссия, которая проверила готовность бригад. Кое у кого из бригадиров в ходе проверки пришлось изъять припрятанные семена средневолокнистого — ими собирались втихомолку засеять поля. Некоторые управляющие отделениями и бригадиры открыто выражали недовольство действиями нового директора, даже приклеили ему ярлык — «выскочка».