Год змеи - [115]

Сомнения одолевали его, он то склонялся к мнению недовольных, то, вспомнив доводы Ташпулатова, решал не ввязываться ни в какие драчки, быть нейтральным в борьбе различных тайных группировок, борющихся за благосклонность директора и, значит, за блага для себя чуть больше, чем у других.

Негмат не вникал в отчеты автобазы, в путевые листы, в различные требования и тому подобное. Это не было его делом. Просто слушал, как иные шоферы в минуты откровенности с презреньем говорили о своих делишках. Один целый день возил жену прораба по ее собственным делам, а в путевке записали, что бетон доставлял на плотину, да при том выполнил полторы нормы. Другой доставлял в какой-то кишлак горячий асфальт для двора бригадира, а ему в путевку вписывали гравий. А потом выяснилось, что двор был не бригадирским, а товароведа склада автозапчастей Сельхозтехники, который постоянно информировал Ташпулатова о новых поступлениях. И все это оставляло в душе Негмата неприятный осадок, казалось, что он и сам принимает участие в грязных делах, каждый день вымазывается в них, и если это не захватило еще его душу, то только потому, что он упорно сопротивлялся, хотя понимал, что, когда ведут наступление крупными силами и со всех сторон, то придется все равно капитулировать. Быть же вовсе безразличным не позволяли обстоятельства. К нему уже люди привыкли и шли, чтобы поделиться сомнениями, посоветоваться.

Получая кандидатскую карточку, Негмат понимал, что звание коммуниста обязывает его к чему-то большему, чем было до сих пор. Устав требовал от него непримиримости к недостаткам, смелости и упорства в этом деле. И он как-то вместе с дежурным механиком Саттаровым внимательнее обследовал автомобили, выходящие на линию. Пришлось только из колонны карбюраторных машин вернуть сразу восемь. У первого «ЗИЛа» не работали сигналы поворотов, у второго текла тормозная жидкость, у третьего люфтил руль выше нормы.

Это было неслыханным в истории базы «ЧП». Начальник колонны, убедившись в том, что уговорами и прочими доводами не обойтись, вынужден был сообщить об этом Ташпулатову. Тот был болен и отлеживался дома, но, узнав о случившемся, приехал, выслушал все спокойно и отменил решение инженера по «тб» без всяких объяснений. Правда, не распекал всенародно Негмата, как он себе позволял в отношении слесарей и медников, к примеру, снова пригласил к себе в кабинет и, только за ним закрылась дверь, назидательно произнес:

— Я, парень, давал тебе рекомендацию в партию не за тем, чтобы ты вставлял палки в колеса коллектива. Восемь машин для колонны — это полтора процента сверхпланового ее коэффициента использования парка, за которые и ты, между прочим, тоже получаешь премию. — Затем и вовсе миролюбиво добавил: — Не надо ломать дров, не обдумав все до конца, посоветуйся хотя бы со мной. Я не враг себе. Но в твои обязанности входит обеспечение данного показателя. Чтоб это было в последний раз.

Негмат чувствовал себя неуютно, директор своим распоряжением словно бы поставил его в угол, как провинившегося сына, причем обошелся без шлепка по мягкому месту. Но лучше бы он его ударил! Тогда бы Негмат знал, что делать дальше. А тут… обошелся как с несмышленышем. Коллектив это именно так и воспримет. Мол, петушок хотел крикнуть настоящим петушиным голосом, только ему не позволили силенки. Рассвет пропел все-таки главный петух. И от осознания этого хотелось плакать. С другой стороны, то, что директор обходился с ним не как с другими — деликатно, — убеждало Негмата в мысли, что тот его попросту боится. И это не отчаивало его, придавало силы бороться за свои убеждения.

И он не внял совету, тем более, что и главный инженер Бегматов, на которого ссылался директор, одобрял действия Негмата. В присутствии Ташпулатова он помалкивал, но когда заходил к Негмату, подчеркивал, что инженер по «тб» должен быть бескомпромиссным, когда речь идет об исправности машин. Если машина не отвечает требованиям техники безопасности, то она на линии может совершить аварию и, не дай бог, с человеческими жертвами, тогда на скамье подсудимых окажется не директор, не он, главный инженер, а Негмат будет отвечать наравне с шофером. Бегматов преследовал свои цели, о них Негмат узнал спустя годы и за давностью срока простил ему, но сама мысль об ответственности за ДТП была правильной. Это такое дело, от которого нельзя застраховаться. Сегодня нет аварии, завтра будет!

Негмат делал контрольные проверки время от времени, и если попадалась неисправная машина, гнал ее обратно в гараж. Но теперь это были машины с явно выраженными поломками или неисправностями. Директору приходилось мириться с мнением инженера по «тб», делать вид, что его действия не стоят внимания. Но если Негмат позволял себе быть принципиальным в конце месяца, в момент аврала, то попросту отменял его решения, оправдывая свои действия интересами плана или социалистических обязательств.

Прошел еще год. Негмата приняли в члены партии. Это еще больше окрылило его. И однажды… Работал на базе шофер первого класса, мазист Хамид Раимов, уже лет десять. Ездил он только на самосвалах. В последние годы, когда он включился в движение «две пятилетки за одну», ему стали создаваться самые благоприятные условия. План устанавливался ему только на машину, а он ездил еще с прицепом, с тем же объемом вместимости груза. И все, что перевозилось им, шло в счет обязательств. Хотя полагалось и на прицеп устанавливать план, и за него по нормам делать соответствующие скидки, производить доплаты. А не платить двойной заработок. Но базе нужен был такой передовик, вернее, даже не базе, а самому директору, чтобы поддержать его репутацию современного, откликающегося на все новшества, руководителя. Впрочем, Раимов был не один, таких, как он, уже через полгода собралось на целую бригаду, про что в газетах, по радио и телевидению раструбили на всю республику. Ташпулатов тоже ходил в именинниках, сам министр присылал ему поздравления с праздниками, а если он выбирался в столицу с каким-либо делом, входил к нему без доклада. И всегда решал свои дела оперативно и, главное, положительно.