Год Людоеда. Время стрелять - [3]

Красавка стала какая-то странная: она бестолково улыбалась в школе за партой, и учительница говорила на нее: «Мартышка!» — и все тогда громко и весело смеялись. А настоящая Дурнанка, которая училась в том же классе, стала придумывать Красавке всякие прозвища и крупно писать их на снегу, а потом говорила, что это Красавка ее по-всякому дразнит и пишет противные прозвища на снегу. А Красавка на самом деле ничего об этом не знала, а Волшебница, притворяясь школьной учительницей, ее ругала, а однажды вызвала к доске и говорит: «Напиши-ка мне на доске все то, что ты пишешь на снегу!» А Красавка ее не совсем поняла и стала писать предложение: «Что я пишу на снегу». Тогда Волшебница начала на нее кричать и топать ногами. А фарфоровая девочка ничего не писала на снегу, поэтому она и писала то предложение, которое, как она подумала, ей продиктовала учительница. Тогда Волшебница сказала: «Пиши слово «чахотка», а Красавка почему-то написала слово «Чукотка».

С тех пор фарфоровая девочка всегда со страхом шла в школу; ей было страшно из-за того, что ее опять все будут ругать, потому что Волшебница подговорила и других учителей, чтобы они ругали Красавку.

В квартире у фарфоровой девочки висели иконы, и она молилась Богу, чтобы он ей помог, чтобы ее больше зря так не ругали. Красавка все время верила, что на свете есть Бог, и вся семья, в которой жила девочка, тоже верила в Бога.

А Дурнанка, одноклассница Красавки, всегда спорила и говорила, что никакого Бога нет и даже никогда не было. Когда Красавка и Дурнанка оставались в классе одни, то Дурнанка всегда говорила фарфоровой девочке, что Бога нет, а Красавка говорила Дурнанке, что Бог есть. А Дурнанка говорила: «Вот видишь, ты вся больная и кривая и сама уже ходить не можешь, а я становлюсь ото дня ко дню все краше и краше; я учусь хорошо, а ты — плохо! И еще ты, дуреха, веришь в своего Бога!»

Волшебница, превращаясь в учительницу, тоже говорила, что Бога нет. И вот однажды Красавка перестала верить в Бога. Она стала в церковные праздники стирать белье. А добрые люди все еще продолжали ей говорить: «Что ты стираешь белье, ведь сегодня большой праздник! А ты воду мутишь! Бог накажет тебя!» А фарфоровая девочка отвечала: «Я в Бога не верю, Его — нет! Вон какая вся уродливая и больная, а Бог мне не помогает! Так где же Он, Бог? Нет Его, нет!» А добрые люди говорили: «Не говори так, а то еще хуже будет! Бог всегда знает, что делает! Откуда ты это знаешь, что Бога нет?! Ты что, это разве видела? Вот накажет тебя Бог, ты тогда в него и поверишь!»

Дома Красавке тоже стало жить несладко. Мама, в которую постоянно вселялась Волшебница, с каждым днем разговаривала с ней все грубее и никогда ее не жалела, да и вообще все с ней так поступали, не только ее собственная мама. Когда мама приходила с работы, то говорила девочке: «Ты почему опять ничего дома не убрала?» А Красавка отвечала своей маме: «Но ты ведь мне не сказала, что убирать?» А мама ей тогда говорила: «Что ж тебе все надо говорить, ты сама уже большая девочка, должна все знать и помогать!»

Фарфоровой девочке было очень обидно, и она говорила маме: «Зачем ты меня так ругаешь? Я ведь по правде ничего не знала!» А мама под воздействием Волшебницы ей очень сердито отвечала: «Вот будешь мне хорошо помогать, все сама, без напоминаний делать, и никто тебя ругать не будет! И кто б тебя, скажи, ругал, кто б тебя бил, если бы ты сама все знала, что тебе надо делать, как надо мне по хозяйству помогать?!»

Все дети в школе хорошо танцевали и пели. Одна Красавка была неуклюжая и неповоротливая: для танцев у нее не хватало возможности двигаться, а для песен не хватало силы голоса. А Волшебница отводила всем, кто видел Красавку, глаза, и им казалось, что она, как и раньше до злого укола, сильная и здоровая девочка. Поэтому-то все на нее кричали и ругались и заставляли делать то, что легко получалось у других детей, а Красавке было не под силу.

В школе фарфоровую девочку стала подводить память: когда она выходила к доске отвечать урок, то сразу же забывала половину от всего с таким трудом выученного материала. Но она даже здесь не сдавалась. Ей все время хотелось стать настоящей отличницей, и она прилежно и долго учила дома уроки, до самой ночи. Так Красавка с большим трудом добивалась отличных отметок. Иногда она даже помогала другим ребятам решать задачи или писать сочинения, а сочинения у нее всегда особенно хорошо получались, так что ее даже постоянно ставили в пример другим учащимся. Правда, иногда и здесь у Красавки случались несчастья: вдруг пропадала память, которую портила Волшебница, и фарфоровая девочка забывала не только то, о чем только что писала, но даже и слова, и буквы. Только поведение у Красавки, несмотря ни на что, оставалось всегда примерным: она была скромная, тихая, послушная, тактичная и стеснительная, и учителям это нравилось, так что даже Волшебница ничего не могла с этим поделать!

Красавка очень боялась уроков физкультуры, потому что ей здесь тоже мешала Волшебница: иногда у фарфоровой девочки получалось все гораздо лучше, чем у других детей, а иногда она вдруг у всех на глазах терялась и делала все очень плохо или у нее вообще переставали получаться даже самые простые физические упражнения.