Год, когда я всему говорила ДА - [76]

Тут Делорс умолкла. Она часто делает долгие паузы, которые действуют как эпические клиффхэнгеры[59], когда обсуждаешь с ней важные темы. Она встала, подошла к холодильнику и копалась в нем, пока не нашла персик. Вымыла его. Обтерла. Я не шучу.

– …словно тебе нужно было разрешение, – наконец договорила она. Потом пожала плечами. – Я твоя старшая сестра. Я дала тебе разрешение. Подумаешь, большое дело!

Я кивнула. И уже собиралась выйти из комнаты, когда она снова заговорила.

– Я невероятно горжусь тобой, – тихо сказала она. – Ты была такой безрадостной. Ты только и делала, что спала. Буквально. И метафорически. Ты спала. Меня это беспокоило. Жизнь коротка. А твоя казалась очень-очень короткой. Но теперь ты совершенно преобразилась. Ты живая. Ты живешь. Некоторые люди никогда этого не делают.

А потом она перекинула через плечо сумочку и вышла из моей кухни.

Вот такая у меня сестра.

Да-да-да.

Единственное, что я поняла, – это что я НИЧЕГО не знаю. Если бы кто-то сказал мне в то утро Дня благодарения в 2013 году, что я сегодня буду совершенно другим человеком, я рассмеялась бы шутнику в лицо. И все же… вот она я.

Стала на сто двадцать семь фунтов стройнее.

Стала на несколько неприятных людей легче.

Ближе к своей семье.

Лучше как мать.

Лучше как друг.

Счастливее как начальница.

Сильнее как лидер.

Креативнее как писатель.

Честнее как человек – и с собой, и со всеми остальными в моей жизни. Более склонная к приключениям. Более открытая. Более смелая. И более добрая. К другим. Но и к себе тоже. Я больше не терплю жестокости, с которой прежде обращалась сама с собой.

Дверь кладовки распахнута. Я вышла из нее, чтобы быть среди живых.

Карабкаться на очередную гору.

Искать очередную панораму.

Развешивать на стенах одну картину за другой.

Да-да-да.

Мне в лицо дует теплым воздухом фен. Из колонок на потолке гремит Бейонсе. Джеймс меня фотографирует. Вся его команда собралась вокруг, все глаза следят за каждым моим движением. Они поглядывают на меня, корректируя свет. Корректируя фокус. Я слишком занята выплясыванием, чтобы стесняться.

Один жест Джеймса – и внезапно один из его шкафоподобных парней оказывается рядом со мной. Ставит на пол другой ящик из-под яблок, побольше размером. Протягивает руку и помогает мне, когда я на него взбираюсь. Я смотрю на Джеймса. Он жестом показывает, чтобы на время приглушили громкость музыки. Потом дает мне указания, как встать в позу.

– Шаг вперед. Поверните голову, чуть-чуть. Кстати, я не хочу, чтобы вы выглядели скованной или словно вам не нравится… Вот, так очень хорошо… Но ощущаете ли вы теплый воздух на лице? Мне нужно, чтобы вы постоянно его ощущали.

Я киваю.

Джеймс указывает на кого-то пальцем, Бейонсе возвращается, он делает снимок за снимком, и я танцую. Я «без ума от любви», а потом «пьяна любовью», а потом «правлю миром»[60]. И пока я это делаю, пока я выплясываю, я смотрю на всех сверху вниз со своего места на вершине маленького холмика из яблочных ящиков. Кэти там, внизу, пляшет вместе со мной, и все улыбаются, и вся студия – сплошная волна энергии. Я поднимаю руки, запускаю пальцы в волосы и поворачиваюсь, подставляя лицо теплу и свету.

«Я на своей собственной горе, стою под своим собственным солнцем», – думаю я про себя.

Джеймс придвигается, фотографируя мое лицо крупным планом, как раз когда я взрываюсь хохотом при этой мысли.

И Джеймс и ребята вокруг отвечают мне смехом. Камера не переставая снимает. Королева Бей не перестает петь.

Джеймс улыбается, бросает взгляд на монитор.

– Ты прекрасна! – кричит он мне.

Ты прекрасна.

Джеймс заявляет это как всем известный факт. Он выкрикивает это в голос. И потому я решаю не перечить ему. Я решаю верить ему. Джеймс – явно не дурак. Джеймс знает, о чем говорит.

– Да, – шепчу я себе, – я прекрасна.

Джеймс смотрит на меня.

– Ты еще на что-то способна?

Я широко улыбаюсь.

– ДА!

Джеймс тут же поднимает камеру, снова включает, делая одно фото за другим.

– Продолжай танцевать, – командует он. – Ты не поверишь, что я сейчас вижу!

И я выплясываю. Я выплясываю на своей горе, под своим солнцем, словно от этого зависит моя жизнь. Потому что так и есть.

И Джеймс не прав, когда говорит, что я не поверю. Потому что, когда я потом вижу эти фото, я абсолютно и полностью верю в то, что вижу. Пусть женщина, которую я вижу, мне в новинку, но я хорошо ее знаю. Она мне нравится. Мне нравится, кто она. Мне нравится, кем она становится.

Я люблю ее.

Вглядываясь в эти фото, я теперь понимаю, ради чего был весь этот мой год «Да». Ради любви.

Это просто любовь, вот и все.

Та маленькая девочка с консервированными овощами приоткрывает дверь кладовки ровно настолько, чтобы выглянуть в щелку на солнечный свет. Она тоже видит эту прекрасную женщину, купающуюся в свете, одетую в красное платье, с широкой улыбкой на лице.

Она одобряет. Она тоже ее любит.

Кто я была. И кто я есть.

Это просто любовь.

Так не терпится узнать, кем я буду, когда приблизится следующее Благодарение!

Кем бы я ни была, я буду прекрасна.

Потому что, пусть я и старая лгунья, но я буду прекрасной старой лгуньей.

Я буду счастлива.

Я буду того стоить.

Стоить шоколадной фабрики.