Год, когда я всему говорила ДА - [74]

15 «Да» – прекрасному

Я стою на ящике из-под яблок.

Этот прочный деревянный ящик, традиционно используемый для хранения фруктов, служит мне подиумом, делая меня достаточно высокой, чтобы свет падал на мое лицо под нужным углом. Свет, падающий на мое лицо под нужным углом, говорят мне, очень важен.

Я в этом не специалист. Так что, когда помощник фотографа указывает на ящик из-под яблок, я послушно встаю на него. Я стою на ящике из-под яблок и не двигаюсь. Жду. Кто-то же скажет мне, что делать дальше, верно?

Позади меня висит большой кусок темной ткани, простой и элегантный задник. Передо мной ползут по полу толстые змеи электрических кабелей, стоят прожекторы с цветными фильтрами, глубокое море членов съемочной группы образует полосу препятствий. Пара крепко сбитых парней с южным акцентом трудятся, устанавливая камеру в какое-то конкретное положение, сдвигая ее то на дюйм, то на два, добиваясь точности согласно какому-то незримому плану.

Далеко в задней части помещения я вижу хорошо одетых мужчин и женщин. Они кучкуются по углам, держась подальше от аппаратуры. Переговариваются вполголоса. Это «костюмы» – армия студийных и личных рекламных агентов, менеджеров и руководителей журналов. Они необходимы, чтобы этот день гарантированно шел гладко и согласно расписанию. Я мельком замечаю там Криса – Криса номер один, моего рекламного агента.

Я сканирую помещение слева от себя, обращая внимание на импровизированную стену, которую возвели, чтобы отделить костюмерную от остальной части студии. Из-за этой стены с одной стороны слышится смех Эллен Помпео и низкие спокойные тона голоса Виолы Дэвис – с другой. Где-то посередине, я знаю, есть и Керри Вашингтон.

Я здесь вместе с главными леди вечера четверга. Эллен, Керри, Виола и я работаем фотосессию для Entertainment Weekly. Я вот-вот стану «девушкой с обложки» одного из самых популярных журналов в этой стране.

Стоять на этом ящике из-под яблок?

Черт побери, да, я буду!

Если вам понадобится, чтобы я встала на голову, я попробую.

Наконец, я замечаю его. Того человека, которого ищу. Фотографа. Джеймса Уайта. Он стоит в стороне, окруженный своей командой. Они смотрят на меня, тихонько переговариваясь. Склонив головы набок, изучая меня, препарируя то, что видят.

Я стою, вытянувшись в струнку, насколько возможно, надеясь сделать представшее их глазам зрелище более приятным. Втягиваю живот, насколько он способен втянуться; пытаюсь нацепить на лицо выражение, которое будет похоже на какую-то версию уверенности и энергичности. Пытаюсь выглядеть как супермодель. О, этому не бывать! Приходится тряхнуть головой, забавляясь тем, что возникло желание попытаться.

Но краткий миг меня так и подмывает сбежать. Я даже задумываюсь. Может быть. Может быть, просто развернусь и сбегу.

Да. Можно написать об этом главу.

«Да» – бегству.

От этой мысли я фыркаю. Заслышав мое фырканье, Кэти хмурится, глядя на меня.

– Прекрати!

Кэти – гений макияжа, и в настоящий момент она пытается позаботиться о том, чтобы мои глаза выглядели идеально. Так что, говоря «прекрати», она подает команду вполне обоснованно. На самом деле она говорит: «Если будешь смеяться, то будешь трястись, а если будешь трястись, то эта длинная острая штука, которую я подношу к твоему глазу, ткнет тебя в глазное яблоко, и ты больше никогда не будешь смеяться».

Я знаю это, потому что мы уже очень долго работаем вместе – не один год. У нас есть кодовое слово.

Я вздыхаю, глядя на нее. Ностальгически. Благоговейно.

– Нет, ты можешь поверить?..

Я имею в виду вот это. Где мы находимся. Что мы делаем. Журнальную обложку. Я имею в виду саму мысль о том, что год назад это казалось бы смехотворным.

Она широко улыбается мне. Кэти и мой стилист по прическам, Верлен, занимали места в первом ряду, пока все к этому шло. В мои первые, самые неуверенные дни этого испытания они подбадривали меня и напоминали, что год «Да» – хорошая идея. Они видели меня раздетой догола, они видели меня уязвимой. Они знают каждую мою морщинку, каждый седой волосок и изъян. Перед каждым интервью, появлением на публике или фотосъемкой мои глаза отыскивают их и ждут легчайшего кивка одобрения, который означает, что я выгляжу хорошо, что можно без опаски продолжать. Они вместе со стилистом Даной – моя глам-команда «вместе до смерти».

Кэти улыбается мне во весь рот, сияет. С теплотой.

– После той недели, которая у тебя выдалась? – говорит она. – Да, Шонда. Я могу в это поверить.

Да-да-да.

Это была необычная неделя необычного года. Неделя, когда новые портреты находили причитающиеся им по праву места на стенах моего сознания.

В прошлый понедельник я стояла в кабинке звукозаписи и должна была перевоплотиться в статую.

Буквально.

Власти Чикаго попросили разных писателей написать заметки о разных произведениях искусства, имеющихся в этом городе. Эти написанные заметки предстояло записать как аудиофайлы, доступные в цифровом виде любому человеку со смартфоном. Мне досталась скульптура Миро «Солнце, луна и одна звезда». Нескладная, напоминающая колокол структура тридцати девяти футов высотой, с вилкой вместо головы, эта штука стоит в «Брунсвик-Плаза». Сразу после установки она была объявлена уродской и желчно осмеяна, но с тех пор ее успели полюбить, и теперь она известна под ласковым прозвищем «Мисс Чикаго».