Год, какого еще не бывало - [25]

        — Профессор, Дамблдор сам сказал, что моя тетя взяла меня к себе неохотно.

        — Тот самый Дамблдор, которому вы не доверяете? — насмешливо поинтересовался Снейп. — Это вопрос семантики. Она, возможно, не была вам рада, Поттер, но она приютила вас по своей воле. Никто ее не принуждал и не накладывал на нее никаких чар. Ей даже не заплатили за это. Она руководствовалась только собственной совестью, а теперь нам нужно то же самое от вашего кузена.

        — Значит, я им даже денег не могу предложить, — уныло заметил Гарри. — Галеонов они все равно бы не взяли, решили бы, что они прокляты, наверное. Но я мог бы перевести их в фунты. Вы уверены, что это не поможет?

        — Даже если вы отдадите им все до последнего кната — добрую волю купить нельзя. Учитывая полное отсутствие таковой у вашего дяди, у нас на руках серьезная проблема: Дадли вряд ли сделает что-нибудь наперекор отцу.

        — Я и без того знаю, что у них ее нет, профессор.

        — Не сомневаюсь.

        Гарри не осмелился поднять глаза, не желая видеть ухмылку Снейпа.

        — Но не все так просто, — продолжал тот. — Дело не просто в отсутствии доброжелательности. Воспоминания вашего дяди явно искажены, он искренне считает, что именно вы виноваты во всех ваших неприятностях.

        Неприятности. Милое слово для обозначения постоянных издевательств, непомерной работы по дому, оскорблений и пощечин. Гарри мрачно продолжал жевать, не желая даже задумываться, какие еще воспоминания Снейпу удалось увидеть. Пусть Снейп знает все, пусть даже расскажет всему Слизерину или, еще хуже, использует это, чтобы издеваться над ним в классе. Это не самое плохое из того, что ему приходилось переносить. Бывало и хуже. Например, когда Волдеморт использовал его кровь, чтобы возродиться, и Гарри осознал, что на нем будет лежать ответственность за всех, кого убьет это чудовище. Или когда он понял, что для большинства людей он не человек, а шрам на лбу и пророчество.

        Или когда из-за него погиб Сириус.

        — У вас тоже детство было не сахар! — неожиданно взорвался он, и на сей раз ему было плевать, что Снейп, скорее всего, выйдет из себя.

        — Это верно, — признал Снейп, чуть склонив голову на бок. — Полагаю, можно сказать, что мы в расчете.

        — Зашибись, — ядовито сказал Гарри, слишком разозленный, чтобы оценить подобное признание из уст Северуса Снейпа. — Я просто счастлив. Знаете, что я вам скажу, профессор? Я уже извинялся один раз, и извинялся искренне, и слова никому ни сказал, кроме Сириуса. Да и то я его спросил, потому что хотел знать, какого хрена они это делали и как мой отец мог быть такой гребаной сволочью, понятно? Так что если вы думаете, что мы в расчете... нет, ладно, забудьте, — он вдруг резко умолк.

        — Если мы в расчете... — задумчиво повторил Снейп, разглядывая его так, как Ремус никогда не делал: словно хищник, оценивающий добычу. — А! Могу я предположить, что ваша яростная тирада представляла собой неуклюжую и довольно инфантильную попытку попросить меня ни с кем не делиться тем, что мне удалось узнать?

        Гарри уставился в тарелку. Надкушенная пицца выглядела еще более мерзко, чем раньше. Он изо всех сил боролся с желанием швырнуть ее в стену и смотреть, как кетчуп медленно стекает по кошмарным обоям в цветочек.

        — Мистер Поттер?

        Непривычно презрительные интонации Ремусова голоса заставили Гарри поднять голову. Он смерил профессора злыми зелеными глазами.

        — Я ни о чем не просил, сэр. Я вообще не прошу о том, чего не могу получить.

        — Вне всякого сомнения, вот еще одно последствие жизни в этом доме, — покачал головой Снейп. — Я уверен, что сейчас не лучшее для того время, но могу я поинтересоваться, что вам ответил ваш крестный?

        — Почему нет? Валяйте, вмешивайтесь в мою жизнь, сколько влезет, — проворчал Гарри. — Он сказал, что они были просто идиоты. Что им было по пятнадцать лет, а в этом возрасте все люди идиоты.

        Снейп откинулся назад, сцепил пальцы и серьезно посмотрел на него.

        — Вопреки тому, что вам говорили, мистер Поттер, ваш отец не был безработным.

        Гарри не понимал, каким образом сей факт касался темы разговора, но отчего-то этот поворот смягчил его обиду.

        — Я знаю, — согласился он. — И он не разбился в аварии, и не был никчемным нищим бездельником.

        — Нищим он не был, это точно, — ответил Снейп, и, как ни странно, в этой фразе не было сарказма. Он говорил так, будто... будто не хотел признавать, что пятнадцатилетний подросток повзрослел и перестал быть идиотом.

        Гарри дожевал пиццу и вытер рот рукавом, подумав, что пепперони оказалась еще жирнее, чем он помнил. Однако это были Дадлины обноски, так что не было никакого смысла вставать и искать салфетки, хотя Снейп и скривился брезгливо.

        — Вернемся к тому, о чем мы говорили, — предложил Снейп. — Ваш дядя. У вас есть какие-нибудь предположения насчет того, почему он намеренно настраивает вас против себя, хотя отчаянно нуждается в вашей помощи?

        — Ой, это просто, — ответил Гарри, отодвигая тарелку и вытирая руки о Дадлины штаны. Снейп опять поморщился. — Дядя Вернон никогда в жизни никого не убеждал и не просил. Он умеет только запугивать, — Гарри нахмурился, вспомнив великое множество тому примеров. — Он думает, что если просто вежливо попросит, то я ничего не сделаю.