Год, Год, Год… - [21]
— …Подпишитесь, — сказал врач.
Нора прочла бумагу, ничего не поняла, механически поставила подпись под подписью врача. Врач натянул белый халат, вышел из комнаты. Саак по привычке захотел пойти следом и вдруг смешался, остался стоять растерянный.
— Идите. Вы куда-то шли?
Вошла медсестра Офик, молча взяла с письменного стола фонендоскоп, вышла. «Наверное, его», — подумала Нора.
— Почему закрыты окна? — сказала она и толкнула — распахнула разом обе створки.
Солнце уже зашло. В зыбком оранжевом мареве заката носились три ворона, они все казались темно-синими, бесшумно кружились, кружились, кружились, кружились, уменьшались, уменьшались, опускаясь, приближаясь к земле.
Ущелье… Темно. Дневной свет не доходит до дна. Шум реки слышен. Река течет словно из-под земли, бьется о камни, клокочет, пенится, смешивая с водой горный воздух. На краю обрыва стоит старый дуб — побитый бурей, изуродованными корнями он крепко держит в объятиях целый склон горы. Мелкие деревья рядом смыло, унесло в ущелье, завалило последующими жертвами, а этот один-единственный встал против всех молний и бурь и стоит, вцепившись в землю ранеными корнями, обхватив всю громаду склона.
…Однажды девушки привязали к его ветвям качели и, метнувшись на конце длинной веревки, повисев с минуту над пропастью, вернулись, развевая платье на ветру, перевели дух; делались крепкими и упругими их колени, делался шире и свободнее их полет. Рассыпая смех над пропастью, девушки возвращались к подругам; распускались косы, били по плечам, а снизу подружки хлестали прутом по ногам: «Назови имя! Кого любишь? Назови!..»
С кетменями на плечах проходят женщины, девушки, идут мимо дуба. Возвращаются с колхозных полей… Женщины связывают с дубом похожие на сказку воспоминания: будто бы они молодые были, подогнув колени, над пропастью этой будто летели, смеялись, смеясь возвращались, будто бы снизу их по ногам гибкими прутьями их подружки стегали, а они, подобрав колени, раскачивались над пропастью, смеялись.
Да? Когда это все было? Весной? Девушки женщинам не верили. Весной. А кто ж тогда в поле полол? Может быть, летом? Ну да, летом, а сено убирать, в копны вязать, в скирды метать — это все кто делал? Осенью? Осенью дел побольше, чем летом и весной… Значит, неправда, не было этого. Антик вместе с остальными девушками не верила женщинам, не было такого, не могло быть.
Позади остается ущелье, шум реки, дуб, дорога, опускается на все время. Впереди дом. Пустой, молчаливый. Дети во дворе притихли, ждут. И приходят женщины. Приходят и воскрешают… Нет, приходят и приносят с собою вместе лучину, приносят огонь в очаге, вкусный дымящийся обед в казанке, цветастую постель. Приносят корыто с холодной водой, чтобы омыть ноги старому деду с бородой… Женщины приносят с собой все. И все воскресает. Все ждут возвращающихся с полей женщин.
А трое мужчин — Васил с двумя сыновьями — садятся возле порога — руки под подбородки — и смотрят, как ложатся сумерки на село, как опускается вечер на их дом без женщины. Жена Васила умерла давно, и вечер давно уже опускается на этот дом без нее, и дом остается без лучины, без очага, без радости — без жизни.
Нужна Антик, чтобы взять в руки пыльные предметы, сдуть с них пыль, расставить по местам, каждому свое место найти. Чтобы углубление от кувшина за дверью снова намокло, сделалось лужицей. Чтобы вновь засверкали котлы, промытые в речке с песочком. Чтобы расстелить скатерть на столе, поставить посредине лампу, чтобы с полотенцем через плечо встать рядом с Василом, воды ему на руки полить, нужна Антик.
Антик в смятенье взяла кувшин, пошла к роднику. Женщины у родника оглядели ее с ног до головы, прикрыв ладонями рты, заговорили между собой, потом спросили:
— Идешь к ним, ахчи[1]?
Антик достала кувшин из деревянного желобка…
— Ахчи, берут тебя, значит?
И до самого дома кувшин курлыкал журавлем — курл-курл-курл. Была весна, на деревьях распускались первые листочки, маленькие, блестящие, как губы у ребенка. Простуженные, не отогревшиеся после зимы деревья зацветали, и среди проклюнувшихся маленьких, едва приметных росточков травы начиналась такая же неприметная, беспомощно отдающая зеленью молоденькая весна.
С наступившей темнотой под музыку проволокли то, что должно было угощением, главным блюдом стать на свадебном столе.
Пришли и за ним:
— Доктор, свадьба Гургена сегодня, просим пожаловать.
— Не придешь — обидимся, — сказал Аракел.
Вечером он пошел. Три сдвинутых вместе стола, три лампы горят. Локти на столе — сидят приглашенные.
— Место доктору дайте, дайте сесть доктору… — Стефана провели, усадили во главе стола.
Дожидались полночи — в полночь, перемешавшись с музыкой, люди высыпали на улицу. Зажглись самодельные факелы, тоненький голос зурны прорезал воздух, сломалась ночная тишина, и, рассекая мглу, факелы двинулись от дома Васила к дому Антик. Приплясывая под звуки зурны, люди зашагали к дому Антик, чтобы взять, привести ее в дом Васила. И во дворе у Антик тоже, как положено было, поплясали, попотели, запыхались, вошли в дом. То же самое — три стола образовали один большой, три лампы горят, высунули языки. То же прокисшее вино в графинах на столах.
Книга построена на воспоминаниях свидетелей и непосредственных участников борьбы белорусского народа за освобождение от немецко-фашистских захватчиков. Передает не только фактуру всего, что происходило шестьдесят лет назад на нашей земле, но и настроения, чувства и мысли свидетелей и непосредственных участников борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, борьбы за освобождение родной земли от иностранного порабощения, за будущее детей, внуков и следующих за ними поколений нашего народа.
Вы верите в судьбу? Говорят, что судьба — это череда случайностей. Его зовут Женя. Он мечтает стать писателем, но понятия не имеет, о чем может быть его роман. Ее зовут Майя, и она все еще не понимает, чего хочет от жизни, но именно ей суждено стать героиней Жениной книги. Кто она такая? Это главная загадка, которую придется разгадать юному писателю. Невозможная девушка? Вольная птица? Простая сумасшедшая?
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.