Сидя — каждый в своем — доме, всего в нескольких километрах друг от друга, они вспоминали их встречу в Лос-Анджелесе. О Кате Сергей не думал — она была и останется, видимо, навсегда — расчетливой, теперь уже опытной, змеей. Он видел только серые глаза белокурой девочки, которую гордо носил на руках муж Кати и, понимая тихую тайну ее рождения, Сергей с удивлением ощутил, что не испытывает к ней никаких чувств. Понимание, что у него есть дочь, не вызвало у него даже небольшого изменения пульса, и он — уже грустно — решил, что жизнь ломает и калечит людей, переделывая их и перекраивая их судьбы, бьет наотмашь — не щадя, и, однажды все-таки получает желаемое: у человека просто больше нет сил чувствовать что-либо — ни любовь, ни боль, ни радость, ни наслаждение. Разжав пальцы, он выпустил из руки, позволив лететь вниз со скалы, на которой стоял дом, маленькую букву «К», подаренную когда-то девочкой-карлицей.
Катя, полулежа в объятиях мужа на стоящем на балконе диване, думала, как ошибалась, считая Сергея мягким и беспозвоночным, и радовалась — в тайне — что он либо не понял, что дочь его, либо — поняв, ничего не почувствовал. Она поцеловала Джейка и, впервые, сказала ему:
— Я с тобой очень счастлива!
Катя не лгала: она осознала, что Джейк был прав, заставив ее однажды и навсегда вести открытую игру, в которой уже невозможно ошибиться, приняв злобного карлика за доброго гнома.
Кейт Невзорова вышла в гостиную и, взяв свой телефон, удалила из памяти номер Сергея.
Конец.
