Гнев Шибальбы - [67]

Компания сочла это забавным. Пожилой от души рассмеялся.

— «Дети Говорящего Креста» — плод чьего-то воображения, — сказал третий мужчина. — Также, как ящики и лужи таинственной крови, — плод твоего, — сказал он, обращаясь к молодому.

Молодой человек помрачнел.

— Может, тогда это дело рук партизан.

— Может быть, — отозвался пожилой.

Вдруг четвертый мужчина, который до этого момента молчал, наклонился вперед и начал что-то тихо говорить. Мужчины придвинулись к нему, чтобы лучше слышать. Я не услышала ничего.

Спустя несколько минут трое мужчин кивнули, затем встали и пожали друг другу руки.

— Я подежурю сегодня ночью, — сказал третий. — Твоя очередь завтра, — сказал он, жестом указывая на жреца, который кивнул ему в ответ.

Я отступила в лес, когда четверка уходила в противоположную от меня сторону. Я продолжала следить в бинокль за четвертым мужчиной, который, остановившись у края площадки, оглянулся.

Лукас Май! Казалось, он глядел прямо на меня, и я замерла, затаив дыхание. Правда, у меня был бинокль, а у него — нет. Я подумала, не заметил ли он отблеска от линз или что-то вроде того. Но спустя несколько секунд он повернулся и последовал за остальными.

Я села на брезентовую подстилку, прислонившись спиной к дереву, и начала обдумывать увиденное.

Кто были эти люди? Партизаны? Сапатисты? Может, они тоже ищут книгу Курящей Лягушки? Конечно, такая находка стала бы мощным средством усиления национальных чувств майя, а также серьезным оружием в руках партизан.

Если эти люди, кем бы они ни были, собирались охранять пещеру по ночам, то мои планы сорваны. Придется что-нибудь придумать, чтобы обмануть или отвлечь охранника.

Я нашла место, откуда хорошо просматривался вход в пещеру. Рабочие то входили, то выходили, я узнала тех трех человек, которые были с Лукасом на поляне.

Около часа дня я съела сэндвич, приготовленный мне Гваделупе, и отпила воды из бутылки, которую она дала мне вместе с ленчем. Я сказала ей, что собираюсь пешком исследовать окрестности, и она собрала мне внушительный ленч, чтобы я смогла поддерживать силы в путешествии. После плотного обеда трудно было не заснуть, и, видимо, я время от времени впадала в дрему.

Около пяти вечера подъехал джип, и из него вышел Джонатан.

Я внимательно наблюдала, как он входит в пещеру. Около часа спустя он и Лукас вышли из пещеры, Джонатан сел в джип, Лукас — в грузовик, и они уехали. Интересно, что Джонатан думал обо мне, беспокоился ли он.

Вскоре раздался свист, и усталые рабочие вышли из пещеры. Последний уходивший выключил генератор.

Несколько рабочих уселись в кузове другого грузовика, которым управлял один из мужчин из леса. Двое оставшихся помахали им рукой и отправились пешком, видимо, в другую деревню. Один из них, если я не ошибалась, был тем самым человеком, который вызвался дежурить сегодня ночью на поляне.

На раскопках было абсолютно тихо. Быстро темнело, да и сам лес был очень мрачный. Я сидела и осматривала местность в поисках каких-нибудь передвижений.

Я прождала уже больше часа, как вдруг увидела всполох света, словно кто-то чиркнул спичкой, затем снова стало темно. Возможно, он закурил сигарету или посветил на часы. Но этого мне хватило, чтобы засечь местоположение дозорного.

Он находился довольно близко ко входу, и я знала, что этой ночью я не смогу попасть в пещеру.

Однако завтра на дежурство заступит Лукас, и у меня появится шанс.

Когда я вернулась в деревню, то обнаружила, что мальчишки играют в волейбол при свете яркой лампы. Я позвала своего маленького друга Карлоса, мы немного поговорили и через несколько минут заключили сделку. Раз уж для победы над Повелителями Тьмы Героям-близнецам пришлось прибегнуть к обману, тогда пусть это будет обман.

Сегодня был эцнаб, день жертвоприношений, для которого майя использовали обсидиановые лезвия. На этот раз пожертвовать придется правдой.

Кавак

Едва рассвело, как на деревню обрушилась гроза. Незадолго до восхода солнца воздух вдруг стал очень густым и неподвижным, наступило затишье перед бурей. Затем упали первые крупные капли дождя, образовывая в сухой почве маленькие кратеры. Но они исчезли еще до наступления главного удара стихии. Потоки воды, несомые порывами ветра, размывали дороги, в считанные минуты превращая их в грязное месиво.

Гром гремел почти непрерывно, а молнии полыхали с такой первозданной силой, что собаки в деревне скулили, умоляя хозяев пустить их в укромное место.

Сила этой грозы, учитывая то, что до наступления сезона дождей оставалось еще несколько недель, всех удивила. Те, кто в этот ранний час оказался на улице, были застигнуты врасплох и спешно искали укрытия.

К полудню гроза стала главной темой деревенских обсуждений и споров, в которых высказывались предположения от облаков пыли в стратосфере, вызванных вулканическими извержениями в Южно-Тихоокеанском регионе, до озоновых дыр, уничтожения лесов и моей любимой теории — гнева бога дождя, вызванного современными политическими интригами в Мехико.

С моей точки зрения, последнее было наиболее всех прочих близко к правде. Буря разразилась, потому что это наступил кавак, день грома и молнии. Цолкин разворачивался так, как ему было положено.