Глухая орбита вечности - [6]

Эстелла вздохнула. Нет, наверное, так нельзя. Она сама на себя, как сказала бы психолог Нина Штапова, накликает тоску. Машинально Сандалова накручивала прядку на палец. — Эстик!

Она обернулась: на пороге стоял ее муж, сменный электроник корабля Яков Самойлович Сандалов.

— Ты опять?

— Что, Эстик? Эстелла раздраженно опустила руку, забыв о накрученных на пальце волосах. Красивое ее лицо исказилось от боли.

— Что с тобой, Эстик?

Женщина от боли и досады затопала ногами.

— Перестань, сейчас же перестань!

Яков Самойлович замолчал, растерянно смотрел на жену, не зная, чем он мог вызвать ее гнев.

— Сколько раз тебя просила не называть меня этим именем! Ты опять за свое.

— Но Э... я же...

Сандалов смешался. Он и так терялся перед красотой своей жены, а тут еще последнее время у нее появилось непонятное раздражение. Попробовал поговорить, посоветоваться с Ниной Штаповой. Та выслушала его внимательно и только усмехнулась.

— А вы как думали? Она все-таки женщина. Знали, на что шли!

Однако Яков Самойлович, более искушенный в электронике, чем в женской психологии, ничего не понял и решил, раз психолог не находит в поведении жены ничего необычного, значит, надо терпеливо переносить ее вспышки.

— Но если мне хочется обратиться к тебе поласковей,— нашелся наконец Яков Самойлович.— Телла? Это не звучит! Эста! Как-то суховато. И потом, говорят, когда-то были такие древние племена.

— Ну уж лучше древние племена, чем этот твой Эстик!

— А если Теллик?

— Может быть, уж сразу телка, по крайней мере, будет соответствовать истине,— издеваясь над собой, заметила Эстелла.

— К чему такой сарказм, любимая? — грустно сказал Яков Самойлович.— Может быть, проще объяснить в двух словах, в чем я провинился? Ведь не уменьшительные имена — главная причина твоего раздражения?

Сандалова отошла от зеркала и уселась в кресло.

— Сама не знаю,— сказала она, когда раздражение окончательно схлынуло.

— Ну, давай попробуем разобраться вместе. О чем ты думала до моего прихода?

Эстелла слегка зарумянилась. Ей не хотелось возвращаться к обуревавшим ее сомнениям, но раз он спрашивает, она не вправе утаить их, иначе зачем им оставаться вместе?

— Я сожалела, что поддалась твоему влиянию и согласилась на этот полет. Вероятно, я слишком земная, мне многого здесь не хватает. И прежде всего, нормальной семейной жизни.

— Давай уточним, что соответствует твоим понятиям нормальной семейной жизни. Если я что-то делаю не так, попробуем исправить.

— Исправишь,— начала снова раздражаться Эстелла,— а ваши неумолимые правила поведения семейной пары на корабле? Для нормальной семейной жизни нужны дети. Это тебе понятно?

— Ты же знаешь, это невозможно,— Яков Самойлович вздохнул. И дело совсем не в правилах, ты это отлично знаешь: корабль с переменной силой тяжести и невесомостью не место для рождения и развития нормальных детей. Такие случаи были известны до введения специальных правил. Вырастали уроды, которые одинаково плохо приживались и на кораблях и на Земле, да и вообще они не долгожители...

— Ладно, давай не будем об этом.— Эстелла поднялась с кресла и прошлась по каюте.— Наверное, это нечестно — обвинять других в слабости своей натуры. Извини.

— Ну что ты, Эстик,— смущенно пробормотал Яков Самойлович и спохватился.— Прости, у меня вырвалось само.

— Само,— передразнила Эстелла.— На то ты и мужчина, чтобы не случилось этих само. Очень тебя прошу, последи за своей речью. Неужели так трудно?

— Все,— твердо пообещал Сандалов,— больше ты от меня подобного не услышишь.

— Вот и хорошо. Давай будем отдыхать. Мне скоро на вахту.

В три часа по собственному времени корабля Сандалова поднялась с постели. Приняв освежающий душ, она неспешна позавтракала. Глубокий сон снял ее вчерашние сомнения, и она в хорошем настроении опустилась в кают-компанию, чтобы порыться в видеотеке.

У большого экрана сидели метеоролог Сергей Байдарин и гидролог Ия Радина.

— Что не спите, полуношники? — улыбнулась им Сандалова.

— Да вот, Сереженька развивает довольно любопытную мысль,— слегка прищурясь, объявила Ия Радина.— О благоустроенной планете. Садись, послушай.

Эстелла присела с другой стороны, и Байдарин, вообще не избалованный вниманием общества, тем более женского, покраснел от смущения и присутствия двух самых красивых, как он считал, женщин экспедиции.

— Продолжай, Сереженька,— ласково заглянула ему в глаза Радина.— Мы слушаем. До твоего прихода,— пояснила она Сандаловой,—он приводил палеоклиматологическую характеристику известных планет у звезд того же спектрального класса, что и наше Солнце. Там было много цифр и тебе, пожалуй, неинтересно, но вот выводы... Получается, что нас ожидает цивилизация, даже древнее нашей. Как тебе это нравится?

— Неужели так может случиться? — оживилась Эстелла.— Это ведь сказочная перспектива даже для нас. И, может быть, новый скачок в энергетике?

— Этого я не говорил,— замотал головой Байдарин.— Просто состав атмосферы навел на мысль сравнить ее с эволюцией однотипных планет и получается, что атмосфера должна быть более древней, чем у планеты Хаата в системе эпсилон Эридана. Что касается цивилизаций, то это домыслы Ии.