Глубинами черноморскими испытанные - [51]

На лодке уже в прошлых походах выработалась определенная тактика. После погружения некоторое время шли под электродвигателями в сторону берега. Затем двигатели выключали. «Малютка» продолжала движение по инерции, а потом ложилась на грунт. Часть команды могла отдыхать, а акустик продолжал вахту. И вот часа два спустя начиналась бомбежка.

Правда, бомбы рвались далеко по корме. Дело в том, что у противника установлены шумопеленгаторы, он засекает лодку в момент остановки электродвигателя, и «охотники» приходят в эту точку. Но «малютка» в это время лежит на грунте уже в другом месте, ближе к берегу, поэтому взрывы не причиняют ей вреда. Конечно, личному составу не до отдыха. Все стоят на боевых постах. Подготовлен аварийный инструмент…

Командир часто выставляет нештатную вахту акустиков в боевой рубке. Вот и сегодня здесь занял свой «пост» рулевой П. Минасенко. Он без приборов, на слух, через корпус старается определить, что происходит за бортом лодки.

Удивил нас всех Минасенко тонкостью своего слуха. Акустик молчит, а он докладывает:

— Слышу подозрительный шум!

Вахтенный офицер обращается к акустику и спрашивает его, слышит ли он что-либо. Л. С. Усачев отвечает отрицательно.

Снова раздается доклад Минасенко из боевой рубки:

— Слышу подозрительный шум!

А Усачев молчит.

Оказалось, что кто-то из подводников грыз крепкий морской сухарь. Вот этот хруст и слышал Минасенко. Так что его доклады о «подозрительных шумах» не были галлюцинацией.

— Да, недаром Минасенко учился до войны в консерватории, готовясь стать скрипачом, — весело говорили его товарищи.

— Скоро поедешь в консерваторию, — заметил боцман Поташев. — Войне вот-вот конец.

И Усачев, и Минасенко несли вахту бдительно. Не было еще случая, чтобы они с опозданием доложили о приближении вражеских кораблей.

24 августа.

С рассветом подводная лодка пошла на погружение. Сапегиным обнаружены новые неполадки в работе материальной части. Мичман Арьян Пирожинский и старшина 1 статьи Иван Поперека и сами знают недостатки своего заведования: их волнует состояние муфты «Бамаг».

— Надо ложиться на грунт, чтобы произвести ремонт, — докладывает командиру Сапегин.

Командир соглашается. Ложимся на грунт.

— Слушать, что там за бортом! Инженеру-механику обеспечить бесшумную работу мотористов! Мы на позиции и всплывать будем по первому докладу Усачева о появлении противника, — так распорядился на этот раз командир вместо традиционного вопроса к Сапегину: «Сколько времени потребуется механику для ликвидации неполадок?»

Инженер-механик Сапегин трудится вместе с мотористами, чтобы ускорить ремонт. Общими усилиями техника приведена в порядок. Делалось все это бесшумно, что очень важно вблизи берегов противника.

— Представьте к поощрению отличившихся в работе людей, — сказал Сапегину командир по окончании работ.

— Трудно, товарищ командир, кого-либо выделить, — ответил инженер-механик. — Все работали хорошо.

25 августа.

2.25. Прервана зарядка аккумуляторной батареи, продолжавшаяся 4 часа 45 минут, так как появились катера противника. Командир, приняв доклад сигнальщика, объявил:

— Боевая тревога! Срочное погружение!

Подводники быстро заняли свои боевые посты. Мичман Иванов включил электродвигатель. Боцман положил рули на погружение. Задраены переборки, подготовлен аварийный инструмент. Усачев вскоре доложил:

— Слышу шум винтов!

— Включить аварийное освещение! — приказывает Сапегин.

Через несколько минут послышались взрывы. Противник начал бомбометание.

— Право руля! — приказывает командир.

Боцман Поташев «зарывается» рулями, умело выполняет команды по уклонению и маневрированию.

Разрывы бомб все еще слышны, но уже в отдалении. На лодке народ «обстрелянный», такими «порциями» бомб его не удивишь. Все спокойно выполняли свои обязанности по боевой тревоге.

— Не такое бывало — и уходили, — громко, чтобы все слышали, говорит Поташев. — Уйдем и сейчас…

От преследования кораблей противника оторвались довольно быстро. Осмотрелись в отсеках. Кое-где в результате бомбежки разбились электролампы, плафоны, с подволока осыпалась пробковая изоляция. Все, казалось, обошлось благополучно. Но вот докладывает штурманский электрик:

— Вышел из строя гирокомпас.

— Что ж, ремонтом его займемся на глубине, — ответил командир, приняв решение лечь на грунт.

Штурманский электрик Н. С. Крупа, осмотрев гирокомпас, сообщил:

— Гирокомпас имеет полный «корпус»[9].

Штурман старший лейтенант Семен Ильич Гор занялся гирокомпасом.

Раз речь идет о «корпусе», мы с Сапегиным и Ивановым решили им помочь.

— Где предполагаете замыкание? — спросил Иванов.

— Возможно, произошло что-то с кабелем, питающим гирокомпас, — высказал предположение Сапегин. — Давайте вскроем настил второй группы батареи.

Вскрыли, осмотрели кабели, по которым подается питание к щиту штурманского электрика. Здесь было все в порядке. При более тщательном осмотре Крупа обнаружил, что от сотрясения при бомбежке свалилась на бок каретка гирокомпаса и замкнула внутреннюю цепь прибора.

Через два часа гирокомпас был восстановлен.

— Молодцы, электрики! — похвалил командир и вынес всем, кто работал по восстановлению гирокомпаса, благодарность. — Внеочередное увольнение на берег дать не могу, так как Констанца еще не взята, — пошутил он.