Глиняные кулаки - [22]

– Вот так-то лучше! – пробормотал мясник, вытирая окровавленный нож о берет должника. – Будешь теперь подтирать задницу левой рукой!

– Будь ты проклят! – прохрипел толстяк, давясь слюной и глядя вытаращенными глазами на брызжущую кровью культю на месте правой руки. – Гореть тебе за это вечно в Аннувире!

Мясник громко расхохотался и небрежно бросил отрезанную кисть бродячим собакам, копавшимся неподалеку в отбросах.

– Я там уже был, Морвен, – оскаблился он. – Но для меня там не нашлось свободного места!

Перепуганный до полусмерти Айс изо всех сил вцепился в свиную ногу, боясь уронить ее в грязь. Он с ужасом наблюдал, как скулящий от боли толстяк встает, прижимая окровавленный обрубок к животу, а здоровенный мясник стоит чуть в сторонке, проверяя пальцем остроту ножа.

– Если будешь медлить, то, как пить дать, истечешь кровью, – здоровяк довольно оскаблился. – Я бы на твоем месте поспешил найти хорошего лекаря.

– Иди к Мистар, ублюдок! – толстяк сплюнул мяснику под ноги. – Мне твои советы и даром не нужны!

Закусив губу и раскачиваясь из стороны в сторону, Морвен побрел к бродячим собакам, облизывающих кровь с отсеченной кисти, валяющейся среди отбросов.

– Давай сюда, – мясник взял из рук юноши свиную ногу и забросил ее на плечо. – Гляди, да ты бледный как полотно, не ровен час в обморок хлопнешься!

Айс покачнулся, но удержался на ногах. Верзила вновь заулыбался.

– Извини, парень, не хотел тебя напугать, – мясник кивнул в сторону толстяка, который, стоя на коленях, шарил в мусоре. – Пришьют ему руку назад, ничего с ним не станется! Зато урок мой, он на всю жизнь запомнит, да и другие о нем тоже услышат!

Борясь с дурнотой, Айс кивнул. Столько крови и насилия, сколько он повидал в Пааре за два дня, он не видал за все шестнадцать лет жизни в Антраге.

– Пойдем, парень, – хмыкнул мясник, провожая взглядом толстяка, копающегося в мусоре. – Нам нужно еще заказ доставить.

Юноша шел за своим провожатым по извилистым улочкам, перепрыгивал через сточные канавы, и взбирался по крутым лестницам, удаляясь с каждой минутой все дальше и дальше от горящей тюрьмы, и звона колокольчиков пожарных бригад.

Ниал весело напевал себе под нос какую-то непристойную песенку про кухарку и гуся, люди все так же шарахались от него в разные стороны, а юноша уже в тысячный раз успел пожалеть, что согласился на побег. Кто знает, может, в монастыре на Декосе было бы не так уж и плохо…

Элисед лежал в постели, с пахнущей уксусом мокрой тряпкой на лбу. Его дрожащая рука лишь слабо шевельнулась на одеяле, давая знать, что он в сознании.

– Он еще пару дней так проваляется, – сказал Ниал, запирая за собой дверь на тяжелый засов. – Управлять боевыми куклами дело непростое!

Айс присел на краешек кровати, и осторожно пожал тонкие бледные пальцы.

– Спасибо, друг, – пробормотал он, смущенно отводя взгляд от обессиленного юноши. – Я этого никогда не забуду!

Рука кукольника ответила слабым пожатием.

– Да ничего страшного, – верзила пошире распахнул на окне шторы, и солнечный свет заполнил маленькую комнатушку, забитую до самого потолка какими-то ящиками и коробками. – Очухается он, можешь не сомневаться!

Ниал снял с лица кукольника тряпку, помахал ею в воздухе, и осторожно водворил на место.

– Вот, видишь, он уже даже говорить пытается!

Губы Элиседа дрогнули и расползлись в улыбке. Он покачал головой и вновь закрыл глаза.

– Пусть еще поспит, – мясник взял Айса за локоть, и поволок в соседнюю комнату. – Не будем ему мешать.

Толстые пальцы мясника работали с поразительной ловкостью и быстротой, связывая хитрыми узлами полоски кожи и грубые волосяные веревки. Зажав один конец ремня в зубах, а второй придавив ногой к полу, Ниал работал обеими руками, превращая груду заготовок в туловище новой куклы.

– Главное в этом деле, знать вес, с которым может работать кукловод! – сказал Ниал, не выпуская из зубов очередного кожаного ремня. – Помню, когда я в молодости служил в армии, у нас был один парень, так он с легкостью мог поднять больше тысячи фунтов веса, тогда как у мастера Элиседа уже от трех сотен глаза на лоб вылазят!

Мясник сидел возле самого окна, где вдоль стены были вбиты крючья для плетенья. С блестящих медных крюков свисал толстый, в руку толщиной, канат, свитый из разноцветных волосяных веревок.

Чуть дальше высилась груда звериных шкур, мотки шерсти, и охапки кожаных ремней. Повсюду на полу валялись блестящие заклепки и медные пряжки.

– Я как-то сделал смеха ради небольшого дракона, – заулыбался Ниал, вытирая о плечо текущую изо рта слюну. – Так мастер Элисед его даже с места сдвинуть не смог, сколько при этом не пыжился!

Шелковый шнур в руке у здоровяка собрался петлями, сквозь них проскользнула стальная спица, и они заплясали как живые, стягиваясь в хитроумный узел.

– Кукол я делаю давно, – Ниал поглядел на гладкие руки юноши лежащие на столе, а потом на свои, сплошь покрытые порезами и мозолями. – Как погляжу, работа с кожей и веревками куда более тяжелая, чем работа с глиной…

Одна из веревок с треском лопнула, и петли вновь рассыпались по полу в полном беспорядке.

– Лучше сейчас, чем потом, – хмыкнул здоровяк, осторожно разбирая веревки по цветам.