Глиняные книги - [86]
Не следует думать, что «живой залог» сидел сложа руки в доме кредитора в ожидании, пока кто-либо из родственников покроет его долг. Весь смысл «живого залога» состоял в том, чтобы работать на ростовщика. Работать с утра до ночи, без какой-либо надежды когда-нибудь погасить свой долг и снова стать свободным человеком. Вся трагедия долгового рабства заключалась в том, что, сколько бы должник ни работал, он отрабатывал только проценты, а сумма долга при этом нисколько не уменьшалась.
Какую же, спрашивается, сумму брал взаймы бедняк, что никак не мог выпутаться из долгов?
На этот вопрос глиняные книги отвечают так: сумму, не превышающую цены «живого залога» — человека.
Привод пленных, обреченных на рабство.
Сколько же стоил человек? Не слишком дорого.
В староассирийскую эпоху за осла платили 17 шекелей, а за рабыню — в три раза меньше, всего 6 шекелей (около 50 граммов серебра). Раб и рабыня вместе стоили 18 шекелей. Совсем по дешевке продавались дети.
Цены на людей колебались в зависимости от пола, возраста, здоровья и профессии.
После каждого удачного военного похода, когда рабов пригоняли тысячами, цены на «живой товар» сильно падали.
Но какой ростовщик даст взаймы денег больше, чем стоит сам залог? Наоборот, он всегда даст меньше. И проценты, как водится, возьмет за год вперед.
Предположим, что обедневший ассириец попросил взаймы 10 шекелей. Ростовщик, убедившись, что у просителя ничего нет за душой, ощупает его мускулы, заглянет ему в рот, как при покупке лошади, и определит рыночную цену этого человека.
Да, он стоит этих денег, долг за ним не пропадет.
Но, выдав при свидетелях расписку в получении 10 шекелей, бедняк получал на руки лишь 8. За серебро взималось 20 процентов годовых. Если же ему понадобилось зерно, то он его получит лишь на 6 шекелей и 120 шеумов, а расписку даст на те же 10 шекелей. За зерно взималось 33⅓ процента годовых. И он мог почитать себя счастливым, если во-время возвращал долг. Иначе — беспросветное рабство до конца своих дней.
Неприкрытый грабеж рабов, бедняков и неимущих вавилоняне и ассирийцы облекли в строгие параграфы законов, освященных государством. Классовый характер законов и права в Двуречье виден с предельной наглядностью в каждой строке их кодексов, судебников и других юридических документов.
Остановимся подробнее на судебнике царя Билаламы — древнейшем из известных науке сборников законов, — который обнаружен сравнительно недавно при раскопках города Эшнунны.
Законы Билаламы открываются, как это ни покажется странным, ценами на самые ходовые товары — зерно, масло, свиной жир, соль, шерсть.
Зачем же понадобилось Билаламе открывать свой судебник прейскурантом?
Можно полагать, что в судебнике приведена максимальная стоимость продуктов, выше которой брать было запрещено. Очевидно, купцы так взвинчивали цены на предметы первой необходимости, что Билалама оказался вынужденным ограничить их непомерные аппетиты.
Он это сделал отнюдь не для того, чтобы восторжествовала справедливость, и не из чувства жалости к обедневшему населению. Он это сделал для того, чтобы привлечь на свою сторону мелких собственников и тем самым упрочить свою власть и свои внешнеполитические позиции.
Время было бурное и тревожное. Двуречье, раздробленное на множество мелких государств, непрерывно воевавших друг с другом, переживало период упадка. Процесс разорения крестьян и ремесленников, попадавших в кабалу к богатеям, шел очень быстро, и Билалама понял, что если он не оградит чрезмерную жадность ростовщиков, то скоро окажется у разбитого корыта. Нельзя было рассчитывать на успех во внешнеполитической борьбе, пока не будет наведен «порядок» внутри своей собственной страны.
Пленные, обращенные в рабство, с колодками на шее и завязанными назад руками.
Это же стремление «упорядочить» эксплуатацию средних и низших слоев свободного населения (рабы, конечно, не в счет, судебник рассматривает их только как вещь) пронизывает и остальные статьи сборника. Вот, например, статья 37. Она гласит: «Если кто-нибудь ослабел [имеется в виду — ослабел экономически, то есть обеднел] и продал свой дом за серебро, то, когда покупатель будет перепродавать, прежний хозяин может его выкупить».
Речь идет о преимущественном праве выкупа. И сделано это для того, чтобы свободный человек не потерял своей собственности, пусть даже крохотной и ничтожной, но которая возвышала его над массой рабов и батраков и делала надежной опорой рабовладельческого строя.
В других параграфах регулируются взаимоотношения между хозяевами и наемными работниками. Устанавливается размер оплаты погонщика волов, лодочника, жнеца и сеяльщика.
Характерный штрих: работник, договорившись с хозяином, не мог уже уйти от него, пока не выполнит всей работы. Закон предусматривал, что жнец, бросивший своего хозяина во время уборки, платит штраф в десять шекелей, в то время как сам получал за весь сезон всего один шекель. Штраф, десятикратно превышавший примерно месячный заработок, накрепко привязывал работника к своему работодателю.
«Наемная плата осла — 1 сут [около 8 литров] зерна и наемная плата его погонщика — 1 сут зерна. Вечером он его должен пригнать».
