Глемба - [48]

На этот раз остановился я и вопрошающе взглянул на психиатра.

— Я не совсем понимаю: что ты предлагаешь?

Он снова положил мне руку на плечо и ласково, но решительно повлек меня за собой.

— Я имею в виду, к примеру, — сказал он, — что стоило бы провести и лабораторное обследование. Ничего страшного, обычнейшее обследование… Ты привезешь жену, мы сделаем вид, будто обследуем тебя, а на самом деле я хочу понаблюдать за ней…

В этот момент со стороны дома послышался голос моей жены — она звала нас.

Прежде чем мы повернули к дому, Лаци ухватил меня за пиджачную пуговицу; взгляд его сделался строгим, и, как бы гипнотизируя меня, он зашептал мне прямо в лицо:

— Только без паники! Самообладание и такт. Представь себе, будто она шагает над пропастью по проволоке и, если ее вспугнуть, она рухнет вниз… Обещаешь?

— Обещаю.

— И привезешь ее на обследование?

— Да.

— Я охотно мог бы взять на себя переговоры и с твоим начальством тоже. Мол, так и так, в интересах выздоровления жены прошу предоставить отпуск на некоторое время. Как, поручаешь мне?

— Ну, если ты настаиваешь…

Лицо его опять прояснилось, и он даже слегка хлопнул меня по плечу.

— Через несколько недель все как рукой снимет, вот увидишь!

9

Глемба стоял у порога в обществе обеих женщин и еще издали крикнул мне:

— Бросили меня ни с того ни с сего…

Я криво улыбнулся, потому что вовсе не был рад появлению Глембы. В отместку я заговорил с ним свысока, чего никогда не позволял себе раньше:

— Видите ли, старина, есть у меня дела и поважнее, чем ходить за вами по пятам.

Он не выказал обиды, напротив, вел себя так, будто пропустил мое замечание мимо ушей. Прищурив свои чуть раскосые глаза, он с нескрываемым любопытством воззрился на моего друга-психиатра. Поскольку я не выражал намерения познакомить их, вмешалась моя жена:

— Наш домашний врач… А это — дядя Янош, наш ангел-хранитель…

Лаци вежливо подошел к выжидательно застывшему Глембе и протянул руку.

— Ничего-то они — ваш брат врачи — не знают, — изрек Глемба.

— Мы действительно мало знаем, — рассмеялся Лаци.

Мне не понравилась такая непосредственность Глембы. Чтобы пресечь дальнейшие попытки фамильярничать, я резко осадил его:

— В чем дело? Вам что-нибудь нужно?

— Человеку всегда что-нибудь нужно, — уклончиво, но вместе с тем и небрежно бросил Глемба и снова обратился к Лаци: — У врачей главный недостаток, что они занимаются разными человеческими хворями вместо того, чтобы заняться самим человеком. Да им это и не под силу — в человеке они совсем не разбираются. Ни в школе их этому не обучают, ни от жизни они не учатся, вот и выходит, что ничего они не знают и не умеют!

— Не удивляйся, — сказал я, обращаясь к Лаци. — Господин Глемба у нас на селе первейший мудрец. У меня весь чердак забит его премудростями… Удалился на край села, живет отшельником, а сам исподтишка вершит судьбами мира…

Глемба скривил рот в иронической ухмылке.

— В том-то и беда, что вы мои премудрости на чердак складываете вместо того, чтобы от них набираться ума-разума. — Он мрачно понурился, а затем, помолчав, снова вскинул глаза на Лаци. — Только вот отшельником я как раз и не живу… — Он стрельнул глазами в меня. — Тут вы тоже неверно подметили. Я всячески стремлюсь жить не в одиночестве, а в сообществе с другими людьми. Один из важнейших инстинктов человека как раз дух коллективизма. И, движимый этим инстинктом, человек стремится отыскать себе подобные мыслящие существа и создать общность.

Мы стояли в дверях, и все внимание было устремлено на Глембу, потому что он, по своему обыкновению, опять ухитрился вылезти на первый план. Меня его трепотня просто бесила. Мне хотелось продолжить разговор с Лаци; как ни призывал он меня не разводить никакой паники, но в действительности он напугал меня, открыв передо мной истинную картину состояния жены. Да и с женой хотелось быть без посторонних глаз — во-первых, понаблюдать за ней, а во-вторых, отвлечь ее внимание; надо было убедить ее, что я ничего не замечаю и ничего не знаю, да и что тут знать, когда знать нечего…

— Ладно, господин Глемба. — Я повернулся к нему спиной и переступил порог дома. — Мы готовы поверить, что на вас опять стих нашел, да только гости не за тем сюда приехали, чтобы проповеди слушать…

— Дядя Янош говорит очень интересные вещи. — Лаци улыбнулся еще приветливей.

— Полно тебе! — сказала моя жена, призывая меня к порядку и в то же время стараясь смягчить Глембу. — Зря ты нападаешь на дядю Яноша. Да что же мы тут в дверях столпились, проходите в дом, пожалуйста!

Я не мог помешать ей затащить в дом всю компанию и в мрачном расположении духа поплелся следом за ними. Меня раздражал и удивлял Глемба, который обычно лез в бутылку и от более невинных обид, теперь же все мои уколы и подковырки ему вдруг стали как слону дробинка.

— Очень рад, что удалось с вами познакомиться, — продолжал Лаци любезничать с Глембой. — Понаслышке мы вас хорошо знаем…

— Воображаю, чего вы обо мне наслушались, — принужденно засмеялся Глемба и повел глазами в мою сторону.

— Только хорошего, поверьте мне, — заверил его Лаци. — О вас очень хорошо отзываются!