Глазами волка - [23]

Лик задумался, почему этот гераклеец из понта сбрил бороду? Неужели это пошло от энареев? Получается, и скифы могут определять моду!

Интересно, чем могут обогатить моду неврии? Может, цеплять к хитону волчий хвост? Лик решил попробовать — но позже, когда разбогатеет и прославится.

Хозяин вошёл без церемоний. Не было даже звона колокольчиков. Это был ещё не старый мужчина с чёрной бородой и повязкой вместо левого глаза, одетый в простой зелёный хитон, обшитый золотой нитью. Он занял своё место, поднял первую чашу и плеснул, как полагается, на землю.

Все глотнули вина и набросились на еду. Только сейчас Лик осознал, насколько интересной была трагедия. Он так увлёкся всем, что видел, что не заметил, как сильно проголодался.

— Маэс,— сказал Евдокс,— Ты представишь нам своего друга?

Хозяин говорил просто, без церемоний.

— Его зовут Лик,— ответил Маэс,— Он ликантроп и просто славный юноша.

— Лик?— Евдокс прищурил глаза, разглядывая нового гостя,— На ликийца он не похож. Скорее, это скиф. Скажи мне, каким именем его называли родители. На вашем языке это слово звучит как “вирка”, или что-то вроде того.

— Лик — это его и есть его имя,— пояснил Маэс,— Оно скифское, просто созвучное слову вашего языка. И вы угадали правильно. Мой друг — из скифов. Сам он не царского рода, ходит без лисьей шапки. Он из простых скифов, тех самых, что на нашем языке называют восьминогими.

— А почему их называют восьминогими?— поинтересовался Ихневмон. Он был достаточно мелкий и милый, чтобы влезть в чужой разговор и не получить затрещину.

— Потому что у них из имущества лишь пара кобыл и кибитка.

— А как называют ликантропов? Или у них есть специальные кобылы для ликантропов? Какие-нибудь волкоустойчивые.

— Невриев зовут шестиногими,— гордо заявил Лик.— Потому что у неврия иногда даже коня нет. Только четыре запасные волчьи лапы.

— Зачем он прибыл в город?— продолжил спрашивать Евдокс

— Я думаю, жить.

— Разве его не ждут дома?

— Там смерть,— быстро ответил Лик.

Евдокс опустил веки и о чём-то задумался. Потом спросил:

— Чем он занимается? Он знает какое-нибудь ремесло?

— Я воин. Могу стрелять из лука. скакать, штурмовать, сжигать, грабить. Я пока… думаю,— Лик задумался, а потом добавил,— Вот, к примеру, почтенный Сагилл. Он же жрец, правильно?

— Ты совершенно верно всё понял,— отозвался Евдокс.

— То есть он, скифский энарей, получил должность в городе.

— И в этом ты прав. Городские законы не запрещают скифам занимать должности, если они не выборные. А, например, стратегом может стать только полноправный горожанин.

— Понимаете, я — невриец. Я обучался войне, и стреляю из лука ещё лучше, чем Пандарий. Тот Пандарий, про которого трагедию сегодня ставили.

— Мы все прекрасно знаем, кто такой Пандарий.

— Этот Пандарий — великий герой, с этим я не спорю. Только вот, я в отличии от него, попал бы стрелой до конца. Даже из обычного лука. Богиня была бы довольна!.. Так вот — можно мне тоже какую-нибудь должность в городе?

За столом воцарилась тишина. Евдокс отхлебнул из чаши, подумал и осведомился:

— А мне послужить ты не хочешь?

— Если надо, послужу,— ответил Лик,— Служба — обязанность воина. Но я бы лучше послужил городу. Негоже вас стеснять. Я юный, сильный. Зачем отбирать хлеб и воду у ваших рабов. Пусть меня кормит город!

— Нанять на городскую службу может только народное собрание,— сказал Евдокс,— Даже если ты хочешь быть простым всадником.

— Я не прошу коня! У меня и так есть лапы!

— Лик,— Маэс дотронулся до его руки,— Не надо про коня. Эти люди не знают скифских обычаев.

— Да что про коня! Я про службу. Неужели вам не нужны солдаты? Война же скоро! Кто-то должен на ней погибнуть вместо вас, мирных жителей!

— Хороший силлогизм,— хозяину подали кувшин с оливковым маслом,— А что за война?

— Враги будут осаждать Херсонес. Как в трагедии, которую мы видели. Кстати, Маэс тоже думает, что война будет. Только он считает, что с меотийцами, а я — что со скифами. Но это можно и совместить.

— Надеюсь,— сказал Евдокс,— вы не собираетесь начать эту войну сами.

— Да что тут говорить?— не выдержал Маэс.— Вам, всем вам, кто сидит за столом, всё и так ясно. Царь Меотии хочет захватить город. Царь скифов тоже хочет захватить город. А царь Понта хочет захватить всех. И его соглядатай сидит сейчас с нами за одним столом! Мы даже сейчас беспечны, нас можно ловить как кроликов! И это — позор! Херсонес — вольный город, и мы — свободные люди. Живём без царей, демократически! И мне здесь нравится. Никто не может мне приказать, я никому не должен кланятся. Это сокровище, которого нигде не найти — ни на севере, ни на востоке, ни за южным морем! И мы должны сберечь это сокровище. Не интересно слушать меня — хотя бы моего друга послушайте!

Теперь смотрели все. Но не на Маэса — на хозяина. И ждали его слов.

— Маэс! Ты — человек смелый,— произнёс Евдокс,— Очень смелый. Но помни — ты живёшь в чужом городе. Пусть тебя здесь и приняли — Херсонес всё равно чужой город. Даже нам, гераклейцам, непросто заниматься политикой. А ты — изгнанник, чужеземец, скиф. Говорю тебе, как сказал бы своему сыну — Маэс, будь осторожен. Не пытайся командовать гераклейцами, и, тем более, им советовать. Пока ты всех смешишь, тебе прощают. Но если начнётся война — тебе будет лучше помогать в порту, чем стоять на стене и тем более выступать на площади. Горек хлеб изгнанника. Я знаю, я ел. Но представь, что тебя изгоняют из осаждённого города, прямо в лапы врагу? Ты, как и все мы, уверен, что “суд черепков не для таких был выдуман” — а ведь битых горшков в городе много, а завистников ещё больше. Ты сейчас пьёшь вино, — а тебя заставят пить отвар цикуты.