Глазами альбатроса - [20]
Лора направляется к следующему темноспинному альбатросу, которого мы выбрали. Птица дремлет. Лора нежно обхватывает ей клюв одной рукой, а другой легко и уверенно поднимает ее саму в воздух, после чего несет к порогу казармы. На этот раз птица сопротивляется несколько активнее, чем Амелия. Когда передатчик установлен, Дэйв ставит ее на землю в нескольких метрах от яйца. Такое впечатление, что птица настолько запрограммирована на высиживание яйца в неподвижности, что полностью оцепенела и не может шагу ступить. Дэйв встает на колени рядом с ней, и она отскакивает от него прямо в гнездо, но садится рядом с яйцом. Она нетвердо держится на ногах, очевидно, оттого, что провела без движения много дней, а может, и недель. Альбатросу требуется шесть долгих минут – целая вечность для нас и мгновенье для птицы в ее медитативном состоянии, – чтобы подняться, сделать последний шаг, приподнять перья на наседном пятне и накрыть собой овальное яйцо.
Наша третья птица – крупный самец черноногого альбатроса. Когда Дэйв поднимает его, тот опорожняется прямо на футболку со слоганом «От биологии несет», отчего последний обретает буквальное звучание.
– Ай! – восклицает Дэйв после неудачной попытки натянуть резинку на клюв взволнованной птицы. – Эти птицы еще и клеваться умеют.
Они не просто клюются. У Лоры все руки покрыты шрамами, а Патти показывает нам свежие следы. У каждой раны своя история, будто у татуировок матроса.
– Они клюют куда угодно: в пальцы, в плечи. Но больнее всего в грудь.
Птица вертит головой и сучит ногами.
– Этого парня голыми руками не возьмешь, – говорит Дэйв. – Вот это ярость!
Лора со струящимися по плечам волосами сосредоточенно придерживает крылья и лапы альбатроса. Если птица начинает вырываться, она почти беззвучно шипит на нее.
– Удивительно, какие они все разные, – говорит она.
Непокорная птица издает три коротких ворчливых вопля и выталкивает из клюва палочку. Дэйв поправляет ее у себя на коленях.
Патти сосредоточенно прилаживает передатчик.
Дэйв отмечает, что перья у черноногих альбатросов короче и гуще, чем у темноспинных. Это дает повод думать, что они летают в разных районах океана. Надеюсь, нам удастся это проверить.
До сих пор наше внимание было полностью отдано птицам и передатчикам. Но пока Дэйв наблюдает за тем, как Патти заканчивает работу, я вдруг замечаю, что около 50 птичьих вшей нацелились обследовать футболку и шорты ученого, а вдогонку им еще 20 штук начинают свой героический поход на него с тела альбатроса. Если быть точным, на груди у Дэйва сейчас ползает по меньшей мере четыре вида вшей и кровососущих мух.
– Прости, Дэйв, – говорю я, – но ты весь в паразитах.
– Вот как?
Он смотрит вниз, желая удостовериться. Патти смотрит вверх с той же целью.
По-прежнему придерживая альбатроса на коленях, Дэйв начинает стряхивать вшей свободной рукой. Патти, как и положено преданной ученице, помогает ему.
– Надеюсь, я не попадаю в птиц, – шутливо бормочет Дэйв.
Не хватало только, чтобы птичьи паразиты могли жить на человеке или кусать его – пусть даже он и биолог. То, что они этого не делают, один из триумфальных примеров эволюционной адаптации в миниатюрном масштабе: эти паразиты настолько приспособились к морским птицам, что люди им просто неинтересны.
– Что ж, по крайней мере одну хорошую вещь мы для альбатросов сделали – теперь на них гораздо меньше вшей, чем до того, как мы взялись за них, – говорит Дэйв.
Патти все еще помогает Дэйву снимать с футболки незваных гостей. Он посмеивается, делая паузу для того, чтобы подцепить вошь у нее со щеки. Это взаимное сдувание пылинок – пожалуй, самый древний и проверенный временем социальный институт среди приматов – дает Патти возможность поддразнить своего наставника, и она говорит ему:
– Вам не стоит сильно волноваться из-за вшей, вы же все равно лысый.
– Вот так да, Патти! А других вшивых шуточек у тебя в запасе не найдется? – отвечает Дэйв.
Когда покончено с наукой и гигиеной – а заодно и с непритязательным фарсом, который вполне сойдет за высокую комедию о паразитах посреди Тихого океана, – Дэйв относит большого черного альбатроса в гнездо и сажает его ровно на яйцо. Тот не распушает перьев, не поднимается, не пытается устроиться или встряхнуться. Просто сидит неподвижно.
– Что ж, кажется, у нас получилось, – говорит Дэйв.
Он доволен птицами и горд за Патти. Пока она вместе с остальными собирает оборудование, Дэйв обращается ко мне:
– Патти отлично справилась. Три года назад она ничем не отличалась от большинства девушек в Эквадоре, но с тех пор здорово расширила свои горизонты. Она поучаствовала в научной работе на Галапагосах, совершила первую зарубежную поездку в Северную Каролину, поступила к нам в магистратуру, научилась хорошо говорить по-английски, прилетела на Гавайи, начала собственное исследование, познакомилась с парнем из Англии и погостила у него на родине. Замечательные три года для молодой женщины. Мне только хочется – и тут, наверное, дело в национальном менталитете, – чтобы она свободней чувствовала себя в общении со мной. В Эквадоре для девушки считается нормой подчиняться авторитету мужчин. Я был бы рад, если бы она не стеснялась ставить под сомнение мою правоту и смелее выражала несогласие.
Традиционно люди отказывались признавать, что у животных есть сознание, что они умеют любить и горевать, что они способны к эмпатии. Человек приписывает эти качества только себе. Склонный к самолюбованию, он считает остальных представителей живого мира лишь материалом для удовлетворения своих потребностей. Знаковая книга Карла Сафины основана на десятилетиях полевых наблюдений и захватывающих открытиях в области нейробиологии. Это внимательный взгляд неравнодушного ученого на поведение животных, вызов устаревшим представлениям об их эмоциях и жизненном укладе.
Книга посвящена жизни и творчеству выдающегося советского кристаллографа, основоположника и руководителя новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателя и первого директора единственного в мире Института кристаллографии при Академии наук СССР академика Алексея Васильевича Шубникова (1887—1970). Классические труды ученого по симметрии, кристаллофизике, кристаллогенезису приобрели всемирную известность и открыли новые горизонты в науке. А. В. Шубников является основателем технической кристаллографии.
Нильс Бор — одна из ключевых фигур квантовой революции, охватившей науку в XX веке. Его модель атома предполагала трансформацию пределов знания, она вытеснила механистическую модель классической физики. Этот выдающийся сторонник новой теории защищал ее самые глубокие физические и философские следствия от скептиков вроде Альберта Эйнштейна. Он превратил родной Копенгаген в мировой центр теоретической физики, хотя с приходом к власти нацистов был вынужден покинуть Данию и обосноваться в США. В конце войны Бор активно выступал за разоружение, за интернационализацию науки и мирное использование ядерной энергии.
Джеймс Клерк Максвелл был одним из самых блестящих умов XIX века. Его работы легли в основу двух революционных концепций следующего столетия — теории относительности и квантовой теории. Максвелл объединил электричество и магнетизм в коротком ряду элегантных уравнений, представляющих собой настоящую вершину физики всех времен на уровне достижений Галилея, Ньютона и Эйнштейна. Несмотря на всю революционность его идей, Максвелл, будучи очень религиозным человеком, всегда считал, что научное знание должно иметь некие пределы — пределы, которые, как ни парадоксально, он превзошел как никто другой.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
«Занимательное дождеведение» – первая книга об истории дождя.Вы узнаете, как большая буря и намерение вступить в брак привели к величайшей охоте на ведьм в мировой истории, в чем тайна рыбных и разноцветных дождей, как люди пытались подчинить себе дождь танцами и перемещением облаков, как дождь вдохновил Вуди Аллена, Рэя Брэдбери и Курта Кобейна, а Даниеля Дефо сделал первым в истории журналистом-синоптиком.Сплетая воедино научные и исторические факты, журналист-эколог Синтия Барнетт раскрывает удивительную связь между дождем, искусством, человеческой историей и нашим будущим.
Эта книга – захватывающий триллер, где действующие лица – охотники-ученые и ускользающие нейтрино. Крошечные частички, которые мы называем нейтрино, дают ответ на глобальные вопросы: почему так сложно обнаружить антиматерию, как взрываются звезды, превращаясь в сверхновые, что происходило во Вселенной в первые секунды ее жизни и даже что происходит в недрах нашей планеты? Книга известного астрофизика Рэя Джаявардхана посвящена не только истории исследований нейтрино. Она увлекательно рассказывает о людях, которые раздвигают горизонты человеческих знаний.
Уинстон Черчилль как-то сказал: «Мне нравятся свиньи. Собаки смотрят на нас снизу вверх, кошки – сверху вниз, но свиньи смотрят на нас как на равных». Однако отношения людей и свиней совсем не так просты. Свинья для нас – живое воплощение всего грязного, мерзкого, стыдного и грешного. Ее ловко убрали из нашего поля зрения, а точнее, заперли подальше от людских глаз. Жизнь свиньи на крупной ферме длится всего полгода. В отличие от коров, за всю жизнь ей ни разу не суждено вдохнуть свежего воздуха, но до этого никому нет дела.
Книга морского биолога Хелен Скейлс посвящена самым обычным и загадочным, хорошо всем известным и в чем то совершенно незнакомым существам – рыбам. Их завораживающе интересная жизнь проходит скрытно от нас, под поверхностью воды, в глубинах океана, и потому остается в значительной степени недооцененной и непонятой. Рыбы далеко не такие примитивные существа, какими мы их представляли – они умеют считать, пользоваться орудиями, постигают законы физики, могут решать сложные логические задачи, обладают социальным интеллектом и способны на сотрудничество.
Кормление собаки – серьезный вопрос. Ведь каждый владелец хочет видеть своего любимца здоровым и жизнерадостным, а это во многом зависит от правильности организации кормления.Собака практически всеядное животное. Однако ошибается тот, кто считает, что рацион собаки ничем не отличается от пищи с нашего стола. У собаки отсутствует утонченный человеческий вкус и ей отнюдь не требуются всевозможные пряности и специи, более того, таким образом можно извратить собаке вкус.Каждый владелец собаки должен уметь определять по состоянию и поведению животного, как оно себя чувствует.
Известный мирмеколог, основатель социобиологии Эдвард Уилсон обобщает свой 80-летний опыт изучения муравьев и рассказывает нам удивительные истории о насекомых, которых мы обычно не замечаем. Муравьи играют гораздо бóльшую роль в формировании экосистем, чем мы себе представляем. Общий вес всех живых муравьев примерно равен весу всех людей на Земле, а их численность составляет около 10 квадриллионов, так что неизвестно, кто является истинным хозяином нашей планеты. Описывая их повадки и социальную жизнь, автор отмечает, что муравьи далеки от совершенства с точки зрения человеческой морали: это полностью женский мир, в котором участь самцов незавидна; при этом они весьма воинственны, у них процветает рабство, паразитизм и даже каннибализм.