Глаза ребёнка - [149]

— Рикардо никогда не наложил бы на себя руки. Его отняли у нас. Вот почему он так и не позвонил мне.

Казалось, ее пылкие слова не произвели на Кристофера никакого впечатления. Тогда, выражая свое презрение, она резко отвернулась от него и уставилась на Салинаса.

Тот елейным голосом спросил:

— Почему вы уверены в этом?

Соня горделиво вскинула голову.

— Рикардо был примерным католиком — с самого его детства я сама следила за этим. Он знал, что самоубийство это грех.

Паже машинально посмотрел на Луизу Марин — та сидела, потупив взор, словно погрузившись в воспоминания собственного прошлого. Крис подумал, найдет ли она в себе силы поверить ему — ведь это значило бы поступиться убеждениями всей ее жизни.

— Ты собираешься и дальше наблюдать этот спектакль? — спросил он Кэролайн.

— Потерпи, — произнесла она, пожимая его за локоть. — Пусть Виктор немного позабавится с дебютанткой.

— Помимо религиозных убеждений вашего сына, — продолжал Салинас, — можете ли вы назвать какие-то черты его характера, которые не позволили бы ему совершить этот шаг?

— Он в жизни не брал в руки оружия. — Теперь Соня Ариас обращалась к присяжным. Казалось, она не очень-то внимательно слушает вопросы обвинителя. — С самого детства он был очаровательным мальчуганом с курчавыми черными волосами — мечта любой женщины. Всегда весел и полон жизни; во всем старался видеть только хорошее. В нем было невыразимое очарование: увидев его, в него нельзя было не влюбиться. — Соня помолчала и заговорила более решительным и резким голосом: — Никто не мог дать ему того, что он заслуживал. Если Рики в чем-то нуждался, он знал, что я дам ему это. Даже если ему и пришла бы мысль о самоубийстве, он поделился бы со мной.

Она окинула взглядом зал, точно ища поддержки.

— Она в точности такая, — прошептала Кэролайн, — какой ее описала Терри. — Не представляю, как ей удавалось различить, где кончается Рики и начинается его мамаша.

Паже не мог не заметить, что Соня Ариас начинает утомлять Салинаса.

— Как бы вы охарактеризовали отношения Рики с вашей внучкой Еленой? — спросил Виктор.

— Это были отношения беззаветной преданности, — с горечью произнесла Соня. — Он любил ее так же, как я любила его. Эта девочка еще не понимает, как ей повезло, что у нее был отец, который не утаивал своих чувств.

Теперь даже Елена оказалась недостойна своего отца. Паже было трудно судить, каким образом «любовь» этой женщины отразилась на Рики, но при мысли о том, что могла унаследовать Елена от такой бабушки и ее чада, сердце его преисполнилось сострадания и тревоги.

— Вы с Рики говорили о том, как отразился его разрыв с Терри на дочери? — поинтересовался Салинас.

— Это был не его разрыв, — хмуро буркнула Соня. — И я хочу, чтобы каждый, кто умеет слушать, понимал это. Впервые миллионы людей внимают истории Рикардо Ариаса, и я не успокоюсь, пока они не узнают всей правды о нем. — Она резко повернулась и указала рукой в сторону Паже. — Она бросила моего сына, чтобы сойтись с этим человеком. Тереза всегда была слишком честолюбива, чтобы стать Рики поддержкой, в которой он нуждался, и, наконец, бросила его с дочерью на руках. — Судя по голосу Сони, она испытывала странное удовлетворение. — Я предупреждала его с самого начала. Но Рики был слишком добр.

Паже почувствовал, что его терпение на пределе.

— Пожалуй, с меня довольно, — процедил он сквозь зубы.

— Спокойствие, — сказала Кэролайн. В следующую секунда она уже обращалась к судье Лернеру:

— Ваша честь, мне не хотелось бы сразу заявлять протест, однако позвольте сделать одно замечание. Волнение миссис Ариас вполне объяснимо. Но суждения относительно брака ее покойного сына, возможно, не вполне справедливы и корректны — не говоря уже о том, что они не имеют отношения к делу. Надеюсь, с помощью мистера Салинаса нам удастся более строго придерживаться фактов.

Лернер кивнул и с некоторым смущением посмотрел на свидетельницу:

— Миссис Ариас, когда вы отвечаете на вопросы мистера Салинаса, попытайтесь не уклоняться в сторону. Не сочтите за обиду, но именно так вы поможете нам наилучшим образом.

Соня повернулась к судье и подарила ему кокетливую улыбку, которая настолько не вязалась с тоном ее выступления, что показалась зловещей.

— Ну разумеется, — прощебетала она. — Я хочу, чтобы мой Рикардо гордился мной.

Лернер потупился.

— Да, — растерянно произнес он. — Благодарю вас.

Салинас преодолел замешательство и продолжал:

— Я так понимаю, главной заботой Рики была Елена?

Соня сцепила пальцы.

— Всегда. — Ее голос вновь обрел прежнюю категоричность. — Я умоляла его приехать ко мне в Нью-Йорк, чтобы снять стресс, который ему приходилось переживать постоянно. Но он не мог оставить Елену.

Салинас выдержал паузу и спросил:

— Говорил ли вам Рики о своих подозрениях, что сын мистера Паже покушался на растление Елены?

Присяжные замерли в ожидании ответа. Соня скрестила руки на груди и заявила ничтоже сумняшеся:

— Да. Я помню, когда Рики был еще ребенком, каким он был красавчиком — просто загляденье. Он всегда был красавец — до самой смерти. Я просто ума не приложу, какие же это должны быть родители, чей собственный сын вырастает извращенцем.