Глаза ребёнка - [148]

— Она живет в избушке? — спросила Денис.

Елена покачала головой.

— Нет, в лесу, где темно.

— А с кем она живет?

— Ни с кем.

— А она хочет, чтобы у нее кто-нибудь был? — спросила Харрис, делая вид что увлечена строительством изгороди.

Елена молчала, застывшим взглядом вперившись в лес. Потом поставила фигурку девочки спиной к дереву.

— Что она делает? — спросила Харрис.

— Ничего. — Девчушка отвела взгляд. — Разбойники привязали ее к дереву.

— А где они сами?

— Их не видно. В лесу слишком темно. — Казалось, ее голос вот-вот задрожит.

— Может, кто-нибудь придет ей на помощь?

Елена печально покачала головой.

— Это такой кошмар. Она совсем одна, а у разбойников черная собака.

При слове «кошмар» у Харрис екнуло сердце. Время словно остановилось. Она осторожно спросила:

— Что же делает черная собака?

— Стережет девочку, — вполголоса произнесла Елена. — Она слышит в темноте дыхание собаки.

Казалось, воображение маленькой пациентки было целиком поглощено этими фантазиями.

— Что же с ней будет дальше? — робко спросила Денис.

Елена молчала. Харрис тщетно ждала ответа.

— Елена, может, ей позвонить по телефону «скорой помощи»?

— Здесь нет телефона, — с пугающей решительностью изрекла та — настолько ясно представляла она себя в полной изоляции.

Минуту Харрис пристально наблюдала за Еленой, потом протянула руку в коробку и извлекла оттуда пластмассового крокодила.

Зверь был довольно страшный: с разверстой пастью, острыми зубами и черными глазками на грязновато-зеленой морде. Женщина молча поставила крокодила рядом с фигуркой девочки, так, чтобы он смотрел в темноту, которую нарисовало воображение ее пациентки.

Елена ткнула в него пальцем и спросила:

— Это кто?

— Это тайный друг девочки, — с мягкой улыбкой ответила Харрис. — Он только с виду такой страшный, на самом деле очень добрый. Он здесь, чтобы защитить девочку.

Елена вдруг съежилась, точно испугавшись, что вот-вот произойдет нечто ужасное.

Харрис попыталась отвлечь ее:

— Как зовут девочку?

По-прежнему вглядываясь в воображаемую тьму, Елена нехотя произнесла:

— Тереза.

Каким бы странным это ни казалось, в этом была своя логика. Елена боялась сознаться, что девочка — это она сама, в то же время мать была тем человеком, с которым она отождествляла себя в наибольшей степени.

— Теперь Тереза будет в безопасности, — постаралась успокоить она Елену.

Девочка неожиданно энергично тряхнула головой.

— Крокодил не услышит ее. Собака съест его.

— О, у этого крокодила очень хороший слух. И он видит в темноте.

Елена скептически посмотрела на крокодила и более твердым голосом произнесла:

— Если крокодил останется здесь, завяжется бой.

Харрис положила руку ей на плечо.

— Все будет хорошо, — ласково сказала она. — Крокодил не боится ни собаки, ни разбойников.

Тут Елена с какой-то неистовой яростью схватила крокодила и запустила им в Харрис; в детских глазах стоял ужас.

— Нет! — выкрикнула она. — Тогда кто-нибудь обязательно погибнет.

Харрис обвила руками хрупкие дрожащие плечи.

— Все хорошо. Все будут целы и невредимы, — успокаивала она девочку.

Прижавшись к Харрис всем телом, Елена уткнулась лицом ей в шею. Денис не сразу поняла, что девочка плачет.

5

Стоило Паже увидеть Соню Ариас, ему стало не по себе.

Едва заняв свидетельское место, она метнула в его сторону по-птичьему недобрый взгляд. В облике женщины сразу же бросались в глаза многочисленные признаки, по которым можно угадать человека с расстроенной психикой: немилосердно выщипанные брови; выкрашенные хной, цвета желтоватого пергамента волосы, не вязавшиеся ни с ее возрастом, ни со смуглой кожей; тощие, как жерди, ноги и сухое изможденное лицо больного анерексией — потерей аппетита. Ее манера, озираясь, стрелять глазами напоминала одержимого параноика и одновременно фотомодель, позирующую перед объективами фотокамер. Соню, как «белую ворону», нельзя было не заметить. В памяти Паже возник образ увядшей кинозвезды из фильма Билли Уайлдера «Бульвар закатов», которую играла Глория Свенсон. Одним словом, чтобы исследовать наиболее темные стороны личной жизни Рики, лучше всего было начать с допроса Сони Ариас.

— Смотрела «Бульвар закатов»? — прошептал Паже, наклонившись к Кэролайн.

Та улыбнулась уголками губ, чтобы не заметили присяжные, и поежилась, как будто ей стало зябко. Это телодвижение вполне отвечало тем чувствам, которые испытывал Паже, глядя на Соню Ариас.

— Эта часть, — сквозь зубы процедила Кэролайн, — обещает быть занятной.

Салинас с самого первого вопроса вел себя с Соней Ариас крайне осторожно, формальной целью ее вызова в качестве свидетеля было установить, что Рики обещал позвонить ей в субботу, то есть на следующий день после того, как его в последний раз видели живым. На самом же деле предполагалось, что зрелище скорбящей матери должно до слез растрогать присяжных. Однако по тому, как властно она держалась, окидывая взглядом зал суда, словно требуя всеобщего внимания, было ясно, что добиться этого эффекта будет непросто. Когда Салинас задал первый вопрос по существу дела, женщина выдержала паузу, пока не убедилась, что взгляды всех присутствующих в зале прикованы к ней, после чего, вперившись глазами в Паже, неожиданно мстительно произнесла: