Глаза истины: тень Омбоса. Часть 1. На тропе возмездия - [6]

Чтобы не думать об этом, она попросила у Алисы снова взглянуть на фото символа в квартире отца.

Существо с головой неизвестного животного. В руке у него то ли символ вечной жизни Анкх, то ли жезл Уаз, атрибут богов древнеегипетского пантеона. И все изображение заключено в картуш – прямоугольник с закругленными углами и горизонтальной линией внизу, означавший, что помещенные внутрь символы являются частью имени собственного.

Фотография хоть и была цветная, но определить, чем был нанесен на стену символ, Марго с уверенностью не могла. Она изо всех сил надеялась, что это просто темно-красная краска, а не кровь отца.

Зачем ему рисовать древнеегипетский символ на бетонной стене собственной квартиры? Почему именно египетский? Марго пыталась вспомнить, увлекался ли её отец Древним Египтом когда-нибудь, но в памяти было пусто. Или это как-то связано с его нынешней работой?

Вскоре автомобиль остановился во дворе дома, где располагалась квартира Владимира Романова. Ковальский, Ряховский, Алиса и Маргарита вышли из автомобиля и поднялись на нужный этаж сталинского кирпичного дома. У двери их встретил полицейский, проверил наличие у федералов корочек. Ряховский приказал ему пропустить Марго внутрь.

Полицейский отошел в сторону. К удивлению Марго, дверь в квартиру с легкостью открылась. Её вскрыли, взломав замок.

– Вы сказали, что мой отец покончил с собой, – проговорила она, обращаясь к Ковальскому.

– Да, поэтому пришлось ломать дверь, чтобы попасть внутрь, – он пожал широкими крепкими плечами. – Мы надеялись, что он явится на работу, но Владимир так и не появился. Вам об этом что-нибудь известно?

– Со мной он тоже давно не общался, несмотря на все мои попытки, – пробормотала Марго.

Они оказались в длинном темном коридоре. Справа за первой дверью скрывалась комната, прежде бывшая спальней. В проеме не было двери, вся комната завалена всяким барахлом. В квартире было затхло и воняло протухшей едой. Маргарите даже на мгновение показалось, что они пришли не в ту квартиру, а в какую-то заброшенную коммуналку, коих раньше в этом доме было полно.

Двое мужчин из бригады скорой протиснули мимо пришедших каталку с черным мешком из прочной ткани. Маргарита содрогнулась и проводила её взглядом. Ей не нужно было говорить, кто был внутри мешка. Несмотря на то, что она испытывала к отцу при жизни, Марго пришлось приложить усилия, чтобы подавить подступавший к горлу комок.

Во второй комнате картина была совершенно иной. В ней практически ничего не было. Посреди комнаты валялся опрокинутый стул. С крюка в потолке свисала петля, сплетенная из простыней. Рядом виднелись обломки сбитой люстры. Почти весь пол комнаты был усеян осколками стекла или зеркала.

Все четверо прошли внутрь. Марго пришла в недоумение, смешанное с ужасом, когда оглянулась вокруг. У входа в комнату лежали на боку опрокинутые разбитые напольные часы, к стене было прислонено большое зеркало, так же разбитое. Она не могла этого толком рассмотреть из коридора, но сейчас увиденная картина её потрясла. Стены были абсолютно голые: отец содрал все обои и наверняка высыпал получившиеся лоскуты в другой комнате. Нижняя половина стен по периметру комнаты была сплошь покрыта египетскими письменами. Их наносили хаотично, порой друг поверх друга. Но в глаза ей бросился тот самый злополучный символ.

Ему словно отвели отдельное место во всей композиции. Огромный картуш с одним единственным иероглифом.

– Ковальский показал вам фото, – заговорил Ряховский, кивком набок давая знак криминалистам, чтобы они заканчивали обработку места преступления. – Так что для вас тут не должно быть сюрпризов. Можете осмотреться, Маргарита. Но ничего не трогайте.

– Держите, – сказала Алиса, подавая Марго пару латексных перчаток.

– Благодарю, – ответила она и натянула туго поддававшуюся резину на руки. – Разумеется, я все помню совершенно иным.

– Значит, вы не приезжали сюда после того, как ваш отец взял… самовольный отпуск? – спросил Ряховский, смерив её оценивающим взглядом.

О каком отпуске он говорит, черт побери?

Отец слишком любил эту свою проклятую работу, чтобы уходить в отпуск. Тем более самовольный: он всегда добросовестно соблюдал дисциплину. Порой, даже слишком.

– Нет, не приезжала, – вынужденно призналась она. – Выглядит так, будто он сошел с ума…

– Это самый очевидный вывод, – согласился Ковальский. – Но есть и некоторые нестыковки.

Марго нахмурилась и пристально взглянула на него.

– Какого рода нестыковки?

– Вашего отца, как и любого сотрудника ФСБ, проверяли при приеме на работу. И далее каждый год он проходил медицинское обследование, поэтому его физическое и психическое здоровье были под контролем. Никаких суицидальных наклонностей он не проявлял. Вы не владеете информацией о том, что он начал употреблять некие препараты или галлюциногены в последнее время?

– Ничего подобного! – она едва удержалась, чтоб не прокричать это.

Все это звучало совершенно дико. Что здесь вообще происходит? Что случилось вчера в этой самой комнате?

– Маргарита, – смягчил голос Ковальский и приблизился к ней почти вплотную, – я понимаю, что вам сейчас нелегко и вы многое не понимаете. Но нам необходимо задать вам эти вопросы. Здесь и сейчас. Учитывая обстоятельства, только вы можете пролить свет на случившееся.