Глаза Фемиды - [20]

Некоторое время Ниночка продолжала навещать старую квартиру: покормить и приласкать разведенного, забрать большую часть зар­платы, прибраться, посудачить с бывшими соседками и просто так, по привычке. Но со временем ее посещения становились все реже и реже, пока не прекратились совсем. Володя забеспокоился, заметался и прибежал в дом бывшей тещи. Однако та на порог его не пустила, а вызвала на крыльцо дочь. Бывшая жена в присутствии матери вышла на зов и совершенно равнодушно заявила Владимиру, что она от него успела отвыкнуть, и что ей без него спокойнее и что для детей будет значительно лучше, если они избегнут его дурного влияния.

Обескураженный Владимир попробовал было активно и нервно возражать и нервничать, но бывалая теща его необдуманные дей­ствия решительно пресекла, напомнив, что адвокат не у себя дома и не в процессе, где он может сколько угодно тренировать связки, а на суверенной территории частного домовладения, охраняемой Консти­туцией. А также обратила внимание на тот факт, что с его дочерью он официально разведен уже семь месяцев, а алименты на детей, как полагается по закону, ни разу не перечислял. И что милиция, если ее вызвать, прибудет незамедлительно и с удовольствием разберется с адвокатишкой, от которого и сама не раз имела уйму неприятностей.

У милиции от адвокатуры неприятности периодически случались. Возможно, потому последний аргумент на Владимира подействовал особенно. Вспомнилось, что он пришел на свидание со своей Ниноч­кой слегка «поддатенький». Это по его, Володиному понятию, слегка. А для милиции, вызови ее теща, да напиши заявление, принятой дозы пива вполне достанет, чтобы оформить в вытрезвитель и, уж обяза­тельно, сообщить об этом чрезвычайном событии в коллегию адвока­тов. Последствия могут наступить вполне предсказуемые: партбюро, оргвыводы и чистка Романова из состава коллегии за нарушение ад­вокатской этики. Тем более, что взыскание за неумеренное потребле­ние он уже заработал и снять не успел. Выговор ему объявили еще весной за «московского гостя» - проверяющего из юрколлегии, кото­рого благожелательные присяжные поверенные накануне завершения проверки, как это веками принято, вывезли на банкет к речке Пышме, известной своей красотой и коварством к пьяным. Москвич, до это­го по-настоящему чистой воды никогда не видавший, прозрачными струями до того очаровался, что, не догадываясь о чертях, которые водятся в тихих сибирских омутах, полез в глубину и, конечно, же утонул. Его отсутствие юристы с опозданием обнаружили, с трудом выловили со дна и с почетом доставили в столицу, где сообща похо­ронили, а спустя девять дней всем участникам пышминской эпопеи объявили по выговору, на всякий партийный случай.

Поэтому Володя предпочел судьбу снова не искушать и поскорее ретироваться восвояси. И чуть было не запил от огорчения коварством ближних. Спас его от запоя Виктор Демьянович, сосед и приятель по лодочной станции. «Да брось ты убиваться. - убеждал он Володьку.

- Есть из-за чего горевать. Подумаешь - бабы лишился. Ты только по­проси и я тебе пять найду, лучше прежней. Хочешь - познакомлю?»

И познакомил, а потом и женил. На черноглазой молдаванке по имени Соня, которая приехала в Сибирь по комсомольской путевке на строительство нефтекомплекса. А еще за деньгами и за мужем. А вернее в надежде выйти замуж. Что-то у нее в характере имелось, не будем уточнять что, но именно эта червоточинка отпугивала женихов в ее родном Тирасполе. И, несмотря на всю ее приятную внешность и обворожительную фигуру, броситься в этот знойный омут, побли­зости от отцовского дома, желающих не находилось. Некоторые, правда, бросались, очертя голову, но только затем, чтобы не медля обратно выскочить. «А и езжай! - махнул на нее рукой отец. - Может, там муженька подцепишь, где тебя не знают».

Я могу только догадываться, где и как с ней познакомился сам Виктор, возможно, и на очередной «рыбалке». Для нас это несуще­ственно. Важно, что Соня оказалась мягкой, теплой и ласковой и уме­ла слушать не упуская из рук домашних дел. Может, и были у нее какие дефекты - не берусь докладывать. Но только Володе, изголо­давшемуся по женскому обществу, Соня эта так понравилась, что он размяк и, что называется, «расписался». Прослышав про эту новость, прибежала к Владимиру Нинель: «Что ты наделал, Володя? Я к тебе так привыкла». - «А я отвык», - парировал Владимир и отвернулся, в знак того, что разговор окончен.

Таким образом обе части своей сибирской программы Соня успеш­но выполнила: с мужем и деньгами можно было возвращаться в Ти­располь. И к этому переезду она сумела склонить Володьку, обещая на новом месте чуть ли не горы золотые и обилие юридической прак­тики. Вдобавок Нинель продолжала маячить на горизонте, нудить, досаждать звонками и строить мелкие пакости. Чтобы окончательно оторваться от прошлого, Романов оставил квартиру дочери и укатил за своей новой супругой в знойные и незнакомые края.

Однако в южных краях жизнь оказалась далеко не такой, какой ее видят сибиряки, прибывающие на отдых. Работы для приезжих ока­залось не густо, а юридической практики и того меньше. Лучшее, на что мог расчитывать юрист Романов - это на расхлябанную «Волгу» в пассажирском автопредприятии. Когда выбирать не из чего - бе­рут то, что можно. И Володька, не любивший автомашин в принципе, вынужденно сел за баранку в надежде поскорее освоиться на новом месте и уж тогда...