Главный университет. Повесть о Михаиле Васильеве-Южине - [59]

Алексинский не ответил. Ехидная улыбка, к которой Михаил начал уж было привыкать, сейчас раздражала его.

— Но сейчас дело не в теории. Нужно вывести отсюда людей, и ради этого мы с вами пойдем на переговоры не только с ректором, но и с самим генерал-губернатором.

И вдруг Южин заметил, как исчезла улыбка с лица Алексинского. И словно голеньким стало это лицо, растерянным и незащищенным…

— Я не пойду, — негромко сказал он, и Васильев вдруг почувствовал, что это решение — давно обдумано и давно принято.

— Как это — не пойдете?

— Очень просто… И вам не советую. Я знаю одну профессорскую квартиру, мы можем через нее безопасно выбраться отсюда. А там и остальные разойдутся. Так будет лучше.

— Вы говорите серьезно? — спросил Южин и тут же рассердился на себя: к чему этот нелепый вопрос? Конечно же серьезно, до обидного серьезно.

— Вполне, — ответил Алексинский. И в это время вошел ректор.

— Я уполномочен…

— Одну минутку, профессор. Мы закончим небольшое совещание.

— Ах, простите, — пропел обиженно Мануйлов, — я полагал, что в этом здании я имею право входить без доклада.

И он, не дождавшись ответа, вышел. Южин едва сдерживал гнев. Он подошел вплотную к Алексинскому и жестко сказал:

— Сейчас не время для дискуссий и объяснений. Человек еще может предавать, партия — нет. Наша партия, большевистская, — подчеркнул Юшин. — Если вы уйдете отсюда — уйдете из партии. Это я вам обещаю. А теперь зовите ректора и комитетчиков.

На лице Алексинского снова появилась усмешка. Он смущенно пожал плечами и вышел из аудитории.

Ректор уже забыл об обиде на Южина, который фактически выставил его за дверь. Он был весь во власти милости, предложенной губернатором.

— Он согласился, — говорил профессор, захлебываясь. — Он согласился. Вы выходите из университета, и вас никто пальцем не трогает… Больше того, вас будут охранять войска… То есть не войска, разумеется, а особо доверенные лица.

Южин улыбнулся: дипломат из ректора Мануйлова получился бы неважный. А может, не градоначальник хитрит, а он сам? Нет, вряд ли.

— Вы меря не поняли, господин ректор, — сказал Южин, поглядывая на товарищей. Алексинский стоял в стороне, и его взгляд выразительно говорил: я же предупреждал — обманут. Что мы можем! — Вы меня не поняли, профессор. Я сказал конкретно и безоговорочно: нам нужны полные гарантии, что ни единого человека, вышедшего из университета, пальцем не тронут. А вы можете дать свое честное профессорское слово, что эти самые войска не откроют огонь по безоружным студентам? Ректор неопределенно, но вполне честно развел руками: такой гарантии он, разумеется, дать не мог.

— Единственное, что могу вам обещать, — раздумчиво проговорил он, — это то, что пойду вместе с вами, пока все не разойдутся по домам.

Южин с уважением посмотрел на Мануйлова: не трусость, а искренняя любовь к университету руководила им.

— Ну, дорогой профессор, этого не будет. Вас первым и прихлопнут, да еще с удовольствием. Для охотнорядцев что студент, что профессор — одно и то же… Нет, требование наше окончательное: убрать все войска. С черносотенцами мы сами справимся. А в качестве гарантии с нами пойдет сам градоначальник или другая не менее важная птица…

У ректора аж дыхание перехватило. Вот когда он струсил.

— Сам градоначальник? Да вы с ума сошли! Я не посмею ему и заикнуться об этом.

— И между тем это единственный выход, и решимость наша непоколебима.

— Говорите сами. У меня в кабинете генерал, помощник градоначальника. Он прибыл лично. Вы понимаете… Я гарантировал ему безопасность.

— «А он не так прост», — подумал Михаил и вслух добавил:

— Что ж, помощник так помощник. Ведите нас к нему Мы втроем, если не возражает комитет, и двинемся: Петр Алексинский и я.

Комитет не возражал, но ректор замялся.

— Видите ли, — сказал он осторожно, — не лучше ли, если с генералом будут разговаривать студенты;..

— Разумеется, — успокоил его Васильев. — Можете не сомневаться.

Михаил шепнул что-то Петру, тот понимающе улыбнулся, и мгновенно все было сделано: Южин, Алексииский и Петр надели на себя студенческие куртки, не забыв переложить из своих карманов оружие.

— Так надежнее, — сказал Васильев, проверяя, заряжен ли пистолет.

Ректор многозначительно вздохнул.

— Безумие, — пролепетал он и направился к выходу. Уже перевалило за полдень, и первые предвечерние серые блики легли на окна. Кабинет ректора не был затемнен шторами, и Южин решил, что уже пятый час. В массивном кожаном кресле, широко и вальяжно развалившись, сидел генерал, и Южину показалось, что он где-то видел его.

— Кто это? — строго спросил генерал у ректора.

— Это… депутация… то есть я хотел сказать… от студенчества…

— И чего же они просят? — не поворачивая головы, спросил генерал по-французски.

— Мы ничего не просим, — ответил также по-французски Южин. — Мы требуем гарантий.

Генерал до смешного поспешно вскочил.

— Что? — спросил он по-русски. — Каких еще гарантий? Да как вы смеете, сопляки…

Петр повернулся к Южину.

— Пошли, пожалуй… У этого генерала слишком громкий голос.

Южин посмотрел на Петра и искренне порадовался за парня.

— Ты прав. Генерал, видимо, забыл, что мы пришли сюда не с просьбой, а с требованием.