Гиршуни - [26]
Проще всего было бы взломать базу данных отдела кадров или бухгалтерии. Не может такого быть, — рассуждал я, — чтобы Гиршуни скрывал свое семейное положение еще и от налоговых служб, жертвуя ради этого значительными денежными скидками. Хотя, честно говоря, с него сталось бы… я вполне мог себе представить, что этот суслик предпочитает платить налог на бездетность и бессемейность, лишь бы не раскрывать перед чужими глазами вид на содержимое своей драгоценной норки.
Но от идеи взлома бухгалтерской базы данных меня остановило другое соображение: я побоялся вспугнуть Гиршуни. Он, без сомнения, заподозрил бы неладное, даже если бы я надежно замаскировал свои действия какими-нибудь текущими работами по установке последних фиксов и пэтчей. Нет, я не боялся того, что он побежит доносить — нет, нет… у самого рыльце в пушку… ворон ворону глаз не выклюет. Просто я опасался, что моя подозрительная активность заставит Гиршуни либо свернуть свою собственную шпионскую работу, либо подвигнет его на тщательную проверку уязвимости персонального компа. Логично, не правда ли? Во всяком случае, я поступил бы на его месте именно так. Ведь если ты вдруг обнаруживаешь, что твой напарник имеет обыкновение лазать куда не надо, то отчего бы не предположить, что он может попробовать на прочность и твою дверь?
Рассмотрев возможные варианты, я решил действовать напрямую. Самых сверхосторожных защитников обычно застает врасплох именно простейшая лобовая атака. Еще бы — они-то больше всего готовились к отражению хитрейших обходных маневров…
— Кстати, Аркадий, — лениво протянул я, перекидывая зубочистку из одного угла рта в другой. — У тебя ведь сейчас дочка должна быть в армии? Я не ошибся?
Мы только-только вышли из зала, где закончили обедать, и теперь стояли на лестничной площадке. Учрежденческая столовая размещалась на первом этаже, наша комната — на седьмом; я задал свой невинный вопрос в момент, когда Гиршуни поднял руку, чтобы нажать на кнопку вызова лифта. Кстати, мое «кстати» выглядело абсолютно уместно: до этого мы как раз с известной гордостью рассуждали о том, что ухитрились опробовать и установить последнюю версию одной из защитных программ существенно раньше своих армейских коллег, хотя им, в отличие от нас, действительно было что защищать.
— Я не ошибся?
Гиршунина рука упала, он покраснел и скрипнул, как рассохшаяся табуретка. Я терпеливо ждал. Он снова скрипнул.
— Что? — переспросил я.
— Почему? — еле слышно прошелестел суслик.
— Что «почему»?
— Почему так долго нет лифта?
Ха! Неужели он действительно рассчитывал избавиться от меня так же легко, как от толстухи Жаннет? Я вынул изо рта зубочистку и повысил голос.
— Так что с дочерью-то? Где она служит? Небось по твоим стопам, в компьютерной части? А? Ну, колись!
Гиршуни молча помотал головой.
— Нет? — обрадовался я первому признаку контакта. — Неужели в боевых?
— Угу, — тихо подтвердил он и беспомощно посмотрел вверх. — Но где же лифт? Почему в пустом здании лифт всегда занят? Это ведь странно, нет?
— Ничего странного, — рассмеялся я. — Какой-то ты сегодня рассеянный, дружище… Чтобы лифт пришел, нужно по крайней мере нажать кнопку… вот так…
Лифт-то я вызвал, но хватки не ослаблял:
— Значит, в боевых… неужели в Газе? Вы с женой, наверное, с ума сходите… Как ее зовут-то?
— Кого? Жену?
Гиршуни поднял голову. Глаза его подрагивали за толстыми стеклами очков, как рыбы в аквариуме.
— Да не жену… дочь как зовут, ту, что в Газе?
Подошел лифт, и Гиршуни схватился за ручку его двери, как за спасательный круг. Мы вошли в кабину. На сей раз ушастый суслик не оплошал и немедленно нашел кнопку нужного этажа. Лифт дрогнул и пополз вверх. Он был стар, одышлив и скрипел, как Гиршуни.
— Послушай, Аркадий, — сказал я. — Это, наконец, просто невежливо. Ты игнорируешь мои вопросы. Я тебя чем-то обидел?
— Обидел? — переспросил Гиршуни, напряженно вглядываясь в ползущие за вентиляционной решеткой тени. Это выглядело так, словно он изо всех сил пытался помочь механизму, подтягивая кабину вверх своим близоруким взглядом. — Меня?
— Знаешь, это переходит все границы, — воскликнул я, изобразив на лице выражение оскорбленного достоинства. — Ты открыто надо мной издеваешься. За что? Только за то, что я поинтересовался именем твоей дочери? Любой нормальный человек просто взял бы и ответил. Любой, но не ты. Ну что б тебе, в самом деле, не сказать «Маша» или «Анна»…
Гиршуни передернуло, да так, что мне показалось, будто это лифт дернулся на своих дряхлых тросах. Честно говоря, я никак не ожидал такой реакции. Признаюсь, что я даже немного испугался… испугался еще до того, как Гиршуни вдруг вскинул голову и вцепился своими совершенно сумасшедшими зрачками в мое лицо, а руками — в мою рубашку. Тут мне уже стало страшно по-настоящему.
— Откуда? — прошипел он, привставая на цыпочки. Теперь была его очередь не ослаблять хватку. — Откуда?
— Что «откуда»? — пролепетал я. — О чем ты? Опомнись, Аркадий…
Мне было некуда деться в тесном пространстве кабины, наедине с обезумевшим сусликом. Смертелен ли укус мелкого грызуна? Еще как, если грызун болен бешенством! Я решительно не знал, что делать. Не представляю, чем бы все это кончилось, если бы трудящемуся в очередной раз не пришел на помощь его верный друг-профсоюз. Лифт остановился, дверь лязгнула, Гиршуни неохотно выпустил меня и отвернулся. Вошли два небожителя, разом заняв кабину белоснежным ворохом ангельских крыл. «О, ангелы-хранители! — подумал я. — Вы спасли меня от неминуемой гибели!»
События прошлого века, напрямую затронувшие наших дедов и прадедов, далеко не всегда были однозначными. Неспроста многие из прямых участников войн и революций редко любили делиться воспоминаниями о тех временах. Стоит ли ворошить прошлое, особенно если в нем, как в темной лесной яме, кроется клубок ядовитых змей? Именно перед такой дилеммой оказывается герой этого романа.
Алекс Тарн — поэт, прозаик. Родился в 1955 году. Жил в Ленинграде, репатриировался в 1989 году. Автор нескольких книг. Стихи и проза печатались в журналах «Октябрь», «Интерпоэзия», «Иерусалимский журнал». Лауреат конкурса им. Марка Алданова (2009), государственной израильской премии имени Юрия Штерна за вклад в культуру страны (2014), премии Эрнеста Хемингуэя (2018) и др. Живет в поселении Бейт-Арье (Самария, Израиль). В «Дружбе народов» публикуется впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бетти живет в криминальном районе Большого Тель-Авива. Обстоятельства девушки трагичны и безнадежны: неблагополучная семья, насилие, родительское пренебрежение. Чувствуя собственное бессилие и окружающую ее несправедливость, Бетти может лишь притвориться, что ее нет, что эти ужасы происходят не с ней. Однако, когда жизнь заводит ее в тупик – она встречает Мики, родственную душу с такой же сложной судьбой. На вопрос Бетти о работе, Мики отвечает, что работает Богом, а главная героиня оказывается той, кого он все это время искал, чтобы вершить правосудие над сошедшим с ума миром.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.