Гиблое место - [6]

Хозяйка мгновение помедлила.

— Ну, если только полковник согласится в обед удовольствоваться яичницей…

Отставной вояка как раз вошел в холл.

— Не согласитесь ли вы сегодня в порядке исключения на весьма скромный ленч? — спросила его хозяйка.

— Разумеется, разумеется. Особые обстоятельства требуют особых мер, к тому же я не сомневаюсь, что вы восполните это хорошим ужином.

Полковник потер узловатые руки.

— Чисто сработано, — сказал он. — И весьма предусмотрительно вы обошлись со ставнями.

Он был в своей стихии.

Фрау ван Хенгелер отправилась на кухню. Полковник стоял у окна.

— Ну и что же вы думаете обо всей этой истории?

Больше всего в жизни комиссар Кеттерле ненавидел такие многозначительно-доверительные вопросы, задававшиеся обычно с видом, будто лишь случайность помешала вопрошающему самому вести следствие.

— А ничего, — отрезал он. — В котором часу вы вчера легли спать?

— Вы что, собираетесь меня допрашивать? — спросил полковник, одергивая пиджак и выпрямляясь во весь рост.

— Быть может, вам известно, где находится фрау Робертс? — резко спросил Кеттерле.

— Нет, как вы посмели…

— В таком случае вам придется отвечать на мои вопросы. Потому что мне поручено это выяснить, мне, а не вам.

— Но если у вас есть подозрения, неужели нельзя поделиться…

Комиссар вплотную подошел к отставному офицеру.

— Ведите себя разумно, прошу вас, — он принудил себя к дружелюбному, почти заклинающему тону. — У нас нет пока ни малейшего представления, что же на самом деле произошло. А уж до каких-то подозрений нам далеко так же, как до второго пришествия. И если вы действительно хотите в один прекрасный день узнать, что произошло, тогда потрудитесь отвечать на мои вопросы. Итак, в котором часу вчера вечером вы легли спать и где расположена ваша комната?

Комиссар знал действие на людей резкой и настойчивой своей манеры и потому нисколько не удивился, когда полковник беспрекословно начал давать показания.

Они сидели в оконной нише, и Кеттерле было видно, как Хайде вышла из пансиона в направлении пляжа. Полковник как раз доложил ему, что лег спать около одиннадцати. Его комната расположена в мансарде и выходит окнами на море, но ничего особенного он не заметил. Насколько ему помнится, госпожа Робертс ушла к себе чуть раньше. Потом он заснул, и лишь сегодня утром Вилли (Вилли — это фрау ван Хенгелер, Виллемина ван Хенгелер, если точнее) сообщила ему, что новая постоялица, очевидно, отправилась погулять и до сих пор не вернулась. Остальное комиссару известно.

Оба они глядели вслед уходящей девушке, которая все ускоряла шаги, завязывая на ходу платок на голове.

— Вилли нелегко с ней приходится, — сказал полковник без всякой видимой связи. — Она ленива, строптива и все делает наперекор. А сама Вилли очень больна.

Кеттерле только собирался сказать, что не разделяет такого мнения о Хайде, как вдруг послышалось прерывистое тарахтенье мопеда и вахмистр местной полиции, в форме, как и положено, свернул за угол дома.

— Прошу прощения, — быстро проговорил Кеттерле и распахнул входную дверь.

— Так это вы — комиссар из Гамбурга?

— Да. А вы — начальник местного полицейского поста?

— Так точно. Фрау ван Хенгелер просила меня прибыть как можно скорее.

Комиссар предъявил полицейскому удостоверение.

— Нас известили напрямую и особо обратили внимание на, то, что в данный момент нет ветра. Поэтому мы и выехали немедленно. Надеюсь, вы не чувствуете себя обойденным?

— Если честно, то я этому даже рад, господин комиссар. Как мне сказала Вилли…

— Вилли?

— Да. Здесь все ее так называют. Удалось вам установить что-нибудь?

— Пока ничего. Что вы обычно предпринимаете, когда разыскиваете здесь пропавшего?

Рука комиссара описала широкий полукруг над застывшим в неподвижности мелководьем, отдающим тяжелым свинцовым отливом.

— Обязательно сегодня? — спросил полицейский.

— Конечно, — кивнул Кеттерле. — И чем скорее, тем лучше.

— Как правило, собираются полицейские силы со всего округа. Подключаются рыбаки, ловцы креветок, иногда помогают крестьяне. Сейчас вода спадает, но уже через три-четыре часа здесь будет настоящая буря.

Не говорите ерунды, хотел было сказать Кеттерле, но вспомнил, как Хайде повязывала голову платком. Еще утром платка на ней не было.

— Видите на горизонте тонкую серую полоску? — спросил полицейский, выключив наконец мотор и установив мопед на подножку. — Вот это буря и есть. В районе Шарнхёрна начнется уже часов в шесть-семь.

Он громко откашлялся и поправил на себе форму.

— Должно быть, вы этого не знаете. При сильном северо-западном ветре прилив гонит воду в дюны. Конечно, отдельные отмели остаются, как правило, те, что сейчас покрыты водой, однако встречное течение на мелководье образует водовороты, и все мгновенно засасывается в трясину, под верхний слой песка. Случалось находить скелеты, которые согласно экспертизе пролежали в песках столетия. Эти пески сущий ад, особенно в шторм и туман.

Комиссару стало не по себе.

— Тогда лучше поторопиться, — сказал он. — Поговорите с начальником окружной полиции. Организуйте все, что надо. Мы ведь даже не знаем, покончила ли она с собой, или просто хотела исчезнуть, или была убита. Вопросы эти не могут оставаться без ответа. Подумайте о ее родных.