Гибель Византии - [192]

Ангел досадливо поморщился: прямо перед ним, у крыльца двухэтажного особняка возник и закрутился небольшой людской водоворот. Не останавливаясь, он проскочил мимо оживленно гомонящей толпы, но после трех десятков шагов какое-то непонятное чувство заставило его остановиться и повернуть голову назад.

Кольцо полуголых тел на мгновение раздалось и он увидел, как двое захватчиков, под дружный гогот своих соплеменников, старались распластать на мостовой рвущуюся из их рук женщину. Она билась на камнях подобно рыбе, выброшенной из воды, жалобно кричала и захлебывалась от рыданий. Светлые, почти золотистые волосы скрывали ее лицо и плечи, сквозь разорванную ткань одежды молочно белела обнаженная грудь. Рослый плешивый турок выкручивал ей руки, в то время как приземистый сипах, спустив шаровары, уже стоял на коленях, раздвигая женщине ноги в стороны.

Ангел вздрогнул так, что едва устоял на ногах; по телу волнами, одна за другой, побежали сильные судороги. Лоб мгновенно покрылся испариной, сердце взорвалось болью, как бы стиснутое стальной шипастой перчаткой.

……обезумевшая женщина…..звериный лающий хохот….. полузадушенные стоны….. пронзительный детский крик: «Ма-ама-а-а….!»……

Неведомая сила швырнула его вперед. Гигантскими скачками он мчался сквозь время, сквозь годы, назад, в свое прошлое, и только смерть, мгновенная смерть могла остановить его бег. Он бежал, наливаясь холодной яростью и страхом не успеть; лишь ветер свистел в ушах и трепал полы его дранных лохмотьев.

Прыжок — и живым снарядом пробив толпу, Ангел с размаху упал на плечи стоящему на коленях сипаху. Стальное жало, сверкнув напоследок полированными гранями, с тихим хрустом погрузилось в выбритый затылок. Плешивый, ошеломленно наблюдавший смерть товарища, резво вскочил на ноги, но — взмах руки — и крик застрял в его глотке вместе с лезвием кинжала.

В следующее мгновение Ангел в куски был изрублен озверелой толпой. Вместе с ним погибла и неизвестная ему женщина, в недобрый час напомнившая ему мать.

Пятеро всадников во весь опор мчались по еще не захваченному турками кварталу Арториана.

— Здесь! — Альвизо Диедо осадил коня рядом с приземистым, мрачноватого вида особняком.

Ворота распахнулись после первого же стука.

— За мной, быстрее! — капитан сделал знак остальным и первым проехал вовнутрь.

В глубине небольшого патио исходила лаем свора огромных волкодавов. Псов удерживали цепи на ошейниках, иначе они вмиг растерзали бы пришельцев вместе с их лошадьми.

— Придержи пасти своим собакам! — спешиваясь, крикнул венецианец одноногому привратнику.

— Где хозяин?

— В своем кабинете, на втором этаже, — ответил калека, поудобнее устраиваясь на скамеечке, рядом с беснующимися псами.

Диедо махнул рукой и внецианцы, за исключением одного, оставшегося с лошадьми, быстро направились к лестнице. Там их уже поджидал здоровенный детина с перебинтованным лбом, способный, судя по его виду, одним ударом кулака свалить быка наземь.

— Мастер ждет вас, — объявил он и повел гостей вверх по лестнице.

— Долгих вам лет, синьор! — итальянцы цепочкой, один за другим, зашли в комнату Феофана.

— Мы пришли, как и было условлено.

Кресло-каталка советника императора была придвинута к самому окну; старик, опустив руки на подлокотники кресла, немигающe смотрел на дымовую завесу, окутывающую дальние районы города.

Услышав приветствие, он с усилием оторвал взгляд от окна и повернул голову к входящим.

— Я вас ждал, синьоры.

И чуть помедлив, спросил:

— Что происходит в городе?

— Мы глубоко сожалеем, синьор. Город пал, — ответил за всех Альвизо.

— Что с императором?

— Никому ничего не известно, синьор. Вероятнее всего, он погиб в сражении, когда преграждал путь прорвавшимся за стены отрядам.

Феофан надолго замолчал.

— Где димархи? — спросил он наконец.

— Трудно ответить. Или погибли, или пленены, или спешат спастись на кораблях.

— Последнее маловероятно, — покачал головой старик.

— Зачем вы пришли? — вдруг резко задал он вопрос.

Диедо растерялся от неожиданности.

— Как же так, синьор? Ведь было условлено…..

— Да, — заговорил Феофан, на руках чуть приподнимаясь с кресла.

В его голосе впервые за многие десятилетия прорезались злые, визгливые нотки.

— Вы пришли, как и было условлено, за бумагами, обещанными мною Сенату Венеции. Но выполнил ли Сенат обещанное императору?

— Синьор, но Республика выслала флот!

— Где же он?

— Не знаю, что ответить. Возможно, задержался вблизи островов Мореи, — Альвизо промокнул шейным платком обильно струящийся по лбу пот.

— Кто же мог предположить, что сопротивление хорошо укрепленного города будет сломлено так быстро?

«Будь прокляты и Сенат и адмирал оредано с их тайными играми и расчетами», — со злостью думал капитан. — «Почему я должен стоять и как незадачливый школяр, держать ответ за чужие грехи?»

Старик помолчал, затем заговорил другим, более спокойным голосом.

— Прошу уважаемых гостей простить меня за резкий тон: смерть горячо любимого мною василевса вывела меня из душевного равновесия. Я обещал Сенату республики некоторые, представляющие значительную ценность документы, имеющие прямое отношение к сановитым вельможам Османской империи. Обещал в обмен на прибытие в Константинополь военных кораблей с грузом пехотинцев. Флот, как известно, не прибыл, затерялся где-то в просторах Средиземного моря. Таким образом, я могу считать свободным от встречных обязательств.