Гибель постороннего - [6]

Но Акимов отказался.

Краснов ушел, пообещав позвонить командиру Юганской зоны отдать необходимое распоряжение. Коньяк по-хозяйски унес с собой.

Утром после пятиминутки Краснова вызвали к секретарю обкома партии. Без него в штабе стало веселее. Козаченко рассказывал снабженческие истории, Стороженко печатал одним пальцем на пишущей машинке и один за другим менял испорченные бланки командировочных удостоверений. Пришла Тома, прогнала Стороженко из-за машинки.

Комиссар Бурынькина была в белой сорочке, зеленой куртке и брюках. Она собралась в поездку по районам, где студенты строили школы, и поджидала корреспондента из многотиражной газеты. Тот запаздывал, Бурынькина грызла ногти: ей казалось, что утренний теплоход уйдет без нее.

— Почему Акимов все в костюме да в костюме? — спросила Тома. — Формы у него нет?

— Правильно мужик делает, что форму не носит, — небрежно объяснил Козаченко. — В костюме солиднее. Я когда-то так погорел на этой форме…

— Погоди, — вспомнила Бурынькина. — Мне что-то про Акимова рассказывали…

Неясная улыбка скользнула по ее припухлым губам, Бурынькина прикрыла рот ладонью и смешливо фыркнула.

— Ну? — спросил Козаченко. — Скорее, а то мне в «Запсибгеологию» бежать.

— Ага! — сказала Бурынькина. — Наш Акимов когда-то был в Казахстане областным комиссаром, а командиром у него Толя Назаров. Его потом в Москву забрали.

— Этот Назаров из центрального штаба? — уточнил Козаченко.

— Этот, этот, — подтвердила Бурынькина. — Он еще молодой был, проказливый. Захотел для себя вертолет потребовать, чтобы удобнее было руководить.

— Вертолет? Это мысль! — одобрил Козаченко.

— Мысль, — кивнула Бурынькина. — Только Акимов возьми да скажи, что не согласен с Назаровым. И предупредил: если тот пошлет телеграмму о вертолете, он тоже телеграфирует, что ему для комиссарской работы нужна подводная лодка.

— Это в Казахстане — подводная лодка? — хмыкнул Козаченко. — Молодец! Ему бы в снабжение… Ну, Танюш, мне пора. Не скучай.

Он подсунул под ее бумаги что-то яркое и ушел. Бурынькина подняла листок, увидела плитку шоколада.

— О! — многозначительно сказал Стороженко.

— Где же корреспондент? — растерянно спросила она. — Ждешь его, ждешь!

— Ну что ты расстраиваешься? — ответила Тома. — Корреспонденты всегда такие. Ты позвони в редакцию.

Бурынькина сняла трубку, но тут вошел Краснов, и она передумала звонить. Тома сразу забарабанила на машинке, Стороженко уткнулся в телефонный справочник, озабоченно бормоча: «Облздрав… Где Облздрав?» Снабженец Васильев стал листать какие-то бумаги.

— Таня! — обратился Краснов. — Еще не уехала?

— Корреспондент… — начала объяснять Бурынькина.

— Хорошо. Никуда не надо ехать. Потом. Васильев, свяжись с Юганском. Срочно!

— Что случилось, Роберт? — удивилась Бурынькина.

— Втык получил! На птицефабрике мы не выполнили план формирования. А она — сдаточный объект. Короче, через три дня там должно быть еще сто человек.

— Где их взять? — ахнула Бурынькина.

— Подумаем, — сказал Стороженко. — Завтра можно перебросить человек шестьдесят.

— Да откуда шестьдесят? — Бурынькина махнула на него рукой.

— С элеватора можно снять, с моста, с АТС, — продолжал Стороженко. Временно перекинем на птицефабрику.

— Правильно, Евгений! — согласился Краснов. — Потом перебросим отряд из Мушкина. Все равно там нет работы.

— Нельзя трогать мушкинский отряд, — возразил Стороженко. — Там школу строят. Надо придумать другое.

— Мы все равно заберем оттуда отряд, — возразил Краснов.

— Зачем же Акимов поехал? — воскликнула Бурынькина. — Он все и уладит. Но если тебе интересно мое мнение — школу бросать нельзя.

— Не шуми! — оборвал Краснов. — Ты отвечала за формирование университетского отряда в Маминке? Ступай-ка в университет, разберись.

Раздался долгий звонок междугородной. Васильев, прикрыв трубку ладонью, почему-то шепотом сказал:

— Юганск.

— Спроси Ширяева, — распорядился Краснов.

Бурынькина исподлобья глядела на командира, и он ощущал неловкость.

— Нет Ширяева. Он с Акимовым уже в Мушкине.

— Передай ему: есть возможность перебросить отряд?

Васильев передал.

— Что, Таня? — спросил Краснов. — Или меня не видела? Ясно сказано ступай в университет.

Бурынькина покачала головой:

— Нельзя перебрасывать!

— У них вчера человек погиб, — мрачно сообщил Краснов. — Сегодня будет телеграмма.

3

ЛИ-2, допотопный самолет, доживающий свой век на местных линиях, ровно тянул к северу. В исцарапанном иллюминаторе была видна серо-зеленая масса деревьев, извивающиеся ленты рек, круглые сверкающие озера. Последние пятнадцать минут перед посадкой самолет шел над сплошной водой. Верхушки деревьев торчали из мутноватого речного разлива.

В аэропорту на Акимова словно обрушилась стена горячего влажного воздуха. От яркого света он нахмурился и, пересиливая резь в глазах, огляделся. В тени одноэтажной постройки стоял командир Юганской зоны Ширяев. Куртка на нем была распахнута, рукава засучены, веснушчатая кожа рук покрыта золотистыми волосами.

— Ты в курсе? — сипловато спросил он, пожимая руку. — Тогда сразу летим.

Подул ветерок, шевельнул песчаную пыль. Жара донимала и в тени. Рыжеватая лайка лежала возле стены с разинутой пастью и шумно дышала. Вдали тускло блестел самолет, и над ним дрожал воздух.