Гибель отложим на завтра. Дилогия - [160]

— Нет! — охрипшим от ужаса голосом вскричал Шинтар. — Она ни в чем не виновата! Она еще дитя, ей нет и тринадцати! Даже у тебя рука не поднимется!

— Для кровожадного тирана нет ничего невозможного, — усмехнулся Элимер. — Она — дочь предателя, а значит, заслуживает пыток и смерти.

— Нет, не трогай мою дочь! Я… я все скажу. Не трогай!

— А если солжешь? Почему я должен верить изменнику?

— Я скажу всю правду… Пожалуйста… не трогай мою девочку.

— Что ж, проверим. Если солжешь…

— Я не солгу!

— Хорошо. Если твои сведения покажутся мне полезными, я не трону твою дочь. Я даже позабочусь, чтобы ей подыскали хорошего мужа. Но это зависит от степени твоей откровенности.

— Я все скажу, — обреченно повторил Шинтар.

— Слушаю.

''Иногда угрозы действуют куда лучше пыток'' — подумал Элимер, когда Шинтар закончил свой рассказ и теперь со страхом и затаенной надеждой смотрел на кхана. Наверное, боялся, что чудовище нарушит данное слово.

— Твое счастье, что ты был откровенен, — промолвил Элимер. — С дочерью твоей, как я и обещал, все будет хорошо. Однако на тебя и твоих сыновей моя милость не распространяется. Вас казнят. И смерть ваша не будет легкой. Она будет долгой и очень… болезненной.

— Но ведь я все рассказал… — прохрипел Шинтар. — Почему ты так любишь мучить людей?

— Не люблю. Но я это делаю и буду делать. Чтобы все видели, какая смерть ждет изменников.

И, не дожидаясь ответа Шинтара, кхан направился к выходу.

Как он и думал, этот человек тоже толком не знал, откуда поползли слухи об Аданэе. Зато поведал многое другое. Теперь список предателей пополнился именами тех, кто поддерживал восстание скрытно: им тоже не удастся избежать возмездия. Но самое главное, что теперь Элимер знал: восставшие собрались объединиться со злоумышленниками Антурина, которым до сих пор удавалось скрываться и от патрульных дружин, и от серых. Он выяснил, что мятежники со своими людьми под покровом ночи вознамерились покинуть замки через потайные ходы и выступить к городу-крепости. Также он знал имена тех, кому поручили убить стражу на входе в Антурин и открыть изменникам ворота. Теперь он все знал. Наверное, сами Боги отправили этого Шинтара ему в руки, иначе даже представить страшно, что началось бы в империи, если бы восставшим удалось осуществить задуманное.

— Ирионг, — обратился Элимер к военачальнику, как только тот явился к нему, — объяви воинский сбор. Понадобятся шесть этельдов. Два отправятся в Антурин, остальные — на восточные границы. Сейчас же отдай приказ, пусть готовят лошадей и оружие. И немедленно возвращайся. Есть разговор.

Военачальник порывисто кивнул и тотчас отправился выполнять поручение. По интонации государя он безошибочно определил — случилось что-то очень важное. Что-то, не терпящее проволочек.

* * *

Всю неделю Элимер не находил себе места, со дня на день ожидая вестей с восточных границ. Посланник на взмыленной лошади явился лишь на исходе седьмого дня, своим появлением сняв с плеч Элимера тяжесть тревог: поспешно собранное ополчение мятежников было разбито. Этельды, груженные пленными и ранеными, медленно продвигались обратно к столице. Войско Отерхейна не понесло особых потерь, ведь зачинщики смуты имели не так много обученных воинов, а чернь, следующая за своими сюзеренами, не выказывала особенной преданности последним. Главный упор восставшие делали на внезапность и скрытность. Но благодаря признанию Шинтара, Элимер успел и отреагировать вовремя, и не спугнуть предателей раньше времени, до поры скрыв участь их предводителя.

И пусть это еще не конец, но теперь будет легче. Несомненно, после того, как уничтожили главных заговорщиков, после того, как разбили их неорганизованное войско, смута пойдет на убыль. По меньшей мере неделю на площади столицы не высохнет кровь изменников. Кхан избавится от врагов, народ получит зрелища, войско обогатится кое-каким имуществом поверженных мятежников — и все будут довольны. Кроме самих казненных, конечно. Но кого волнует мнение преступников?

Кстати о преступниках.

Элимер полагал, что Шейра набросится на него с упреками из-за того, что он не дал ей расквитаться с Зариной. Но айсадка молчала. Возможно, все еще ощущала собственную вину и не решалась проявлять недовольство. А может, причина крылась в другом. Элимер не понимал, что ее гложет, да только с тех пор, как его жена вернулась из Дейнорских лесов, она снова изменилась. Причем такой он не видел ее никогда. Она больше не огрызалась, не кидала злых взглядов, но и улыбаться стала куда реже. И улыбки ее казались вымученными. Разговаривала отстраненно, рассеянно: будто утратила все свое жизнелюбие. Элимер терялся в догадках, что с ней творится, пока однажды, во время очередной их прогулки по вечерней степи, Шейра сама не завела об этом разговор.

— Сегодня у нас, у айсадов, ночь Весенней Луны, — сказала она, печально глядя вдаль. Элимер без лишних объяснений понял, про кого она говорит.

— Скучаешь по ним?

Шейра перевела на него взгляд, слабо улыбнулась и ответила:

— Конечно. Когда я их увидела, моих друзей, мой род, мне показалось, что я домой вернулась. Дом был так близко. И так далеко… — она умолкла, оторвала венчик цветка и отрешенно покрутила его в пальцах.