Гибель отложим на завтра. Дилогия - [158]

Серый коротко кивнул и тут же скрылся за дверью.

Элимер подошел к окну и призадумался. В последний месяц он и впрямь нередко видел свою наложницу рядом с Шейрой, но все это время полагал, будто таким образом Зарина пыталась вызвать доверие айсадки и этим вернуть его, кхана, расположение. Но, как оказалось, в хорошенькой рыжей головке бродили куда более коварные мысли. И теперь ему нужно было решить, как именно умрет тилиронская красавица.

* * *

— Мой Элимер! — радостно воскликнула девушка, влюбленно улыбаясь.

Удивительно, как хорошо Зарина могла притворяться! Ничего странного, что ей легко удалось обмануть бесхитростную айсадку.

— Ты наконец-то пришел, мое солнце и луна! Я так ждала! — она попыталась приблизиться, но кхан остановил ее.

— Сядь! — приказал он резко, указывая на стоящее в углу кресло.

От неожиданности Зарина отшатнулась и отступила назад, ошарашено уставившись на Элимера:

— Что-то случилось? Ты чем-то расстроен, повелитель мой? — кротко поинтересовалась она.

Определенно, такого самообладания и наглости он не ожидал даже от нее!

— Сядь! — еще раз повторил Элимер. — И оставь свои игры!

Девушка подчинилась, метнув на кхана неуверенный взгляд:

— К-какие игры? О чем ты?

— Молчать! — звенящим от злости голосом сказал Элимер. — Айсадка не могла сама придумать эту шутку с ядом. Ей подсказали. И мы с тобой оба знаем, кто именно.

— Какая шутка? Какой яд? Я ничего не понимаю, — прошептала девушка.

Глаза Элимера угрожающе сузились:

— Желаешь притворяться дальше — изволь. Мне все равно. Я только пришел спросить тебя перед смертью — твоей, разумеется, — как ты предпочитаешь умереть? Считай это милостью в память о былом.

Вот теперь Зарина испугалась по-настоящему, побледнели даже ее губы. Девушка бросилась кхану в ноги и быстро, несвязно заговорила:

— Прости, прости меня, сердце мое, боль моя, свет мой! Я не хотела твоей смерти! Я только кханне хотела сгубить! Я так безумно, безудержно тебя люблю! Твое безразличие для меня пытка! Невыносимая, жуткая пытка! Мне так больно! Я знаю, что это из-за нее ты от меня отвернулся, знаю. Хотя она тебя даже не любит! Я надеялась… нет, я была уверена, что она не сумеет подлить тебе яд незаметно, только поэтому… поэтому… Видишь, я оказалась права! Она, а не я пыталась тебя убить. Но ты простил ее, ты всегда все ей прощаешь. Неужели для меня, той, которая любит тебя больше жизни, в твоей душе не найдется хотя бы капли сочувствия? — Зарина разрыдалась.

— Ты снова лжешь. Но это тебе не поможет. Тебе уже ничто не поможет, — откликнулся Элимер, равнодушно созерцая былую любовницу. — Не унижайся, Зарина. И встань, я разрешаю. Не понимаю, зачем тебе понадобилась моя смерть, но ты совершила непоправимую ошибку.

Взгляд девушки неуловимо изменился. Она поднялась с колен, вытерла слезы, надменно вскинула подбородок: в ее облике появилось что-то новое. Такую сталь узрел Элимер в ее взгляде, что на секунду ему почудилось, будто он смотрит в глаза собственному отражению.

А Зарина заговорила. Со странной интонацией, полной злости и сожаления одновременно. Слетела с лица маска покорности. Наверное, первый раз наблюдал Элимер ее настоящую.

— Ты говоришь, не унижаться, мой Кхан? — с горькой насмешкой вымолвила она. — Но не ты ли унижал меня так часто? Своим пренебрежением, своим смехом, безразличием, грубостью? Не ты ли превратил меня в вещь, служащую лишь для удовлетворения твоей похоти? Не ты ли равнодушно наблюдал — совсем недавно, — как я ползала у тебя в ногах и вымаливала прощение за пару необдуманных слов? А что может сравниться с тем унижением, которое я испытала, когда дикарку из лесов ты поставил выше меня?! — она почти кричала, но Элимер и не думал прерывать ее, пораженный неожиданной откровенностью наложницы. — Ты спрашиваешь, зачем мне понадобилась твоя смерть? Потому что я жаждала отомстить. Ты забрал меня из Тилирона почти дитем, как хищник добычу, ты лишил меня будущего, лишил возможности выйти замуж и родить детей. А я терпеливо ждала наших редких встреч, и я пила горькие настои, чтобы не понести дитя, чтобы ты не отправил меня прочь, как мать Азрэны! Но не в этом я виню тебя, мой Кхан, ибо это был и мой выбор тоже, мне достаточно было просто находиться рядом с тобой, видеть тебя, любить тебя. Только вот я тогда и предположить не могла, что день, когда ты обо мне забудешь, как о надоевшей игрушке, наступит так скоро! Так скоро, хотя я по-прежнему молода и красива, я по-прежнему хочу любить, и по-прежнему хочу, чтобы любили меня. Так вот, я — не вещь! Не вещь! Я не из тех, от кого избавляются, — голос ее понизился до полушепота и наполнился еле сдерживаемой яростью. — Я любила тебя раньше, Кхан Отерхейна! А потом возненавидела. И моя месть почти удалась. Жаль, только «почти». Я проиграла, Кхан, я готова признать это. И теперь мне все равно как умереть.

Не отрываясь, смотрел Элимер в ее сверкающие льдом изумрудные глаза. Он понял, что до сих пор ничего о ней не знал и теперь был сражен этим открытием. Перед ним словно незнакомка стояла — сильная, несгибаемая, прекрасная! Истинная Зарина, Зарина Настоящая — не та фальшивка, которую она до сегодняшнего дня показывала людям. Видимо, в осознании скорой смерти слетела вся обманная шелуха.