Гессенская волчица - [41]

Раскаты грома прервали слова графа. Сверкнула молния и по оконному стеклу громко застучали капли дождя. Аликс вышла из-за стола и подошла к окну. Канцлер резво вскочил, как в юные корнетские годы, ожидая продолжения разговора. Полюбовавшись бушующей за окном стихией, Императрица продолжила:

– Скажите, Николай Павлович, что Вам известно о составе посольства и его целях?

– Послом приехал двоюродный брат Менелика – принц Дамто, Ваше Величество! Он носит у негуса чин фитаурари, равный нашему генерал-адъютанту. В составе миссии также принц Белякио, епископ Харарский Габро Экзиавиер, генерал Генемиэ, секретарь негуса Ато-Иосиф. И вместе с ними наш русский волонтёр Леонтьев, тот самый, который привозил письмо от негуса.

– Про господина Леонтьева ходят весьма неоднозначные слухи, граф… Скажите, можем ли мы в полной мере доверять этому человеку? Вам не кажется, что этот Леонтьев обычный adventurer,⁹⁶ такой себе искатель приключений и сказочных сокровищ?

– Государыня, позволю себе напомнить, как в 1860 году я сам предпринял одну авантюру, в результате которой был заключен договор с Китаем, а Россия получила территории по Амуру и Уссури, – ответил Николай Павлович.

Канцлер довольно усмехнулся, как будто вспоминая события тех давних дней, когда после одиннадцатимесячных переговоров он убедился, что для понуждения пекинского правительства необходима военная сила. Вопреки повелению китайского богдыхана, пробрался через расположение всей китайской армии и вошёл в сношение с русской эскадрой. Воспользовавшись ситуацией, молодой русский дипломат весьма хитроумно вмешался в переговоры между китайцами и командованием англо-французского десанта, создал видимость оказания услуги и тем, и другим. Напуганные Игнатьевым китайские министры за мнимое спасение Пекина от европейской оккупации были готовы на любые условия и новый договор был подписан. А 28-летний хитрец на следующий день после подписания Пекинского договора стал самым молодым в России генерал-адъютантом…

Императрица что-то вспомнила и ответила:

– Я знаю, мне рассказывал про эту историю Великий Князь Сергей Александрович. Вы ведь тогда… как это сказать по-русски… walked the razor's edge.⁹⁷

– Ваше Величество! Некоторый авантюризм бывает весьма полезным, как для солдата, так и для дипломата, главное – чтобы это было в меру… Меня это нередко спасало в сложных дипломатических ситуациях. Главное – верить в свою счастливую звезду и не бояться риска. Но я продолжу, Ваше Величество…

Канцлер достал из папки документы и продолжил доклад, периодически заглядывая в бумажку:

– Нам достоверно известно, что абиссинский посол привёз личное послание для Вашего Величества от негуса. Я получил донесение из Каира от нашего дипломатического агента Кояндера.⁹⁸ Он заверяет, что послание не заключает в себе никакой просьбы, ограничиваясь лишь рекомендацией отправляемого в Петербург посланца. «На последнего кроме того не возложено никакого политического поручения. Негус, по-видимому, вполне понимает, что никакой материальной помощи Россия оказать ему, хотя бы вследствие географического положения обеих стран, не может. Единственно к чему он стремится – это, будто бы, иметь в Европе благорасположенное к нему государство, которое могло бы подавать ему государственные советы и предупреждать о грозящих ему опасностях. Кроме того, он, кажется, желал бы получить из России инструкторов для своей армии и инженеров и другого рода техников для разработки природных богатств Абиссинии. К французам он не хочет за ними обращаться, предполагая, что Франция, имея сопредельные с Абиссиниею владения, дружески к ней относится до поры до времени; при известных же обстоятельствах он боится, что она может очутиться в числе его врагов, стремящихся уничтожить независимость его страны…»⁹⁹

Вернувшись в кресло и устроившись поудобнее, Императрица решилась задать главный вопрос, который мучил её с самого начала аудиенции. Нервно постукивая отполированным ногтем по пепельнице, она неуверенно спросила:

– Скажите, Николай Павлович, так ли нужна нам эта Абиссиния, чтобы мы вступали в возможный конфликт с итальянским королём? Не получится ли, что Россия ввяжется в африканскую авантюру, а плоды пожинать потом будут другие? Разве мало было пролито русской крови за освобождение болгар, но что с этого получила Россия?

Игнатьев густо покраснел. Императрица наступила на его «больную мозоль», невольно напомнив о позорном поражении русской дипломатии и отмене Сан-Стефанского мира.¹⁰⁰ Справившись с нахлынувшими эмоциями, канцлер тихо сказал, глядя прямо в глаза царицы:

– Мой святой долг, Ваше Величество, делать всё возможное во благо России. Да, я всегда помню, как британцы, немцы и австрийцы бесстыдно отобрали у нас плоды наших славных побед над османами. Но я считал и считаю, что дело освобождения славян от турецкого гнёта – благое дело. Но с Абиссинией – тут иное дело. Я исхожу исключительно из российских государственных интересов.

– В чём Вы видите российские интересы в столь далёкой Абиссинии, кроме поддержки близких к нам по вере людей?

– Наши интересы в Абиссинии могут быть как чисто политические, так и коммерческие и религиозные. Я не буду скрывать от Вашего Величества, что для соблюдения этих интересов потребуется оказывать помощь негусу, как оружием и боевым материалом, так и деньгами и даже людьми. Политические интересы – противодейство-вать усилению Италии, Англии и Франции. Нам нужна сильная Эфиопия, способная «оттянуть» на себя часть сил Британии. Ведь не секрет, что именно Британия является извечной соперницей нашей…