Гэсэр - [7]

Но ворота все на запоре,

Не дымятся холодные трубы…

Рассердился Атай-Улан,

Заскрипели белые зубы,

Встали дыбом белые волосы

На горячей его голове,

Он пошел — и глубокие полосы

Протянулись в высокой траве,

И дворец, где не встретил дружбы,

Обошел он тринадцать раз,

Обошел постройки и службы

Он тринадцать и десять раз,

Закричал и — страхом объятых —

Пятьдесят кочевий потряс,

Будто десять сотен сохатых

На лесистых вскрикнули скатах,

Будто подняли громкоголосье,

Испугавшись, лосихи и лоси!

Он приехал к властителю в гости,

Ожидая высокой чести,

А уехал он полный злости,

А уехал он полный мести.

Прискакал он к Сэгэн-Сэбдэгу

И с коня ему крикнул: «Ты — мой,

А не то не дожить мне до старости!»

И, дыша тяжело от ярости,

Возвратился к себе домой.

Возвратился к себе домой

И Хурмас от отца жены,

Позабыв, что позвал он гостя

На десятые сутки луны.

Вышла к мужу Гэрэ-Сэсэн

И, с обидою на супруга,

Проронила, дрожа от испуга:

«Здесь один из твоих побывал,

Тот, кого ты в гости позвал,

Но, тебя не застав, рассердился,

Твой дворец прокляв, удалился,

Обойдя его много раз».

«Пригласил я Атай-Улана, —

Сразу вспомнил седой Хурмас,—

Он и прибыл в назначенный час,

Без меня приехал сюда —

Небольшая это беда!»

Хан-Хурмас отправил к Сэбдэгу

Трех надежных, быстрых послов,

Чтобы пять поведали слов:

«Ты под властью моей отныне».

Но послы в голубой долине,

Между двух держав посредине,

Носом к носу столкнулись нежданно

С храбрецами Атай-Улана,

Три посла против трех послов!

Два посольства тогда поссорились,

И одна сторона и другая

Пред хозяином опозорились,

Грубой бранью друг друга ругая,

И прогнал их Сэгэн-Сэбдэг:

«Я ничьим не буду вовек!»

Хоть и вызвали в нем недовольство,—

Возвращались к нему троекратно

Двух небесных владык посольства

И ни с чем уходили обратно.

Поспешили к своим дворам

По небесным светлым просторам,

Доложили двоим царям,

Что прогнал их Сэбдэг с позором.

В это время в стране Сэбдэга

Повстречались быки двух владык:

Хан-Хурмаса могучий бык

С темно-синей пятнистой шкурой,

И второй — бугай красно-бурый,

Мощный пороз Атай-Улана.

Два быка — два врага.

Чьи острее рога?

«Бык, скажи, не робей:

Ты ль сильней и храбрей?»

Рев раздался еще раз.

«Ты ль сильней, бурый пороз?»

Выйдя издалека,

Сходятся два быка.

Два быка, два царя,

Будто в бой не решаются,

Исподлобья смотря,

Тихо, грозно сближаются.

Сначала коснулись

Друг друга боками,

Друг с другом столкнулись

Большими рогами,—

Дрожа, всколыхнулись

Холмы под быками,

И вихри взметнулись

У них под ногами!

Длится бой восемь дней.

Кто смелей? Кто сильней?

Девять дней длится бой,

Полный злобы тупой.

Забелел день десятый —

Ослабел староватый,

Головою поник

Синий — с пятнами — бык.

Рыхлым сделалось тело,

В жилах кровь загустела.

Постепенно слабея,

Начала гнуться шея,

Как лоза, как лоза,

И, недвижно темнея,

Потускнели глаза.

С ревом бык пестро-синий

Убежал от врага.

Он топтал в котловине

И леса и луга.

Он бежал сквозь кочевья,

Он бежал сквозь тайгу,

Вырывая деревья

И кусты на бегу.

И тропа распоролась

Под бегущим быком,

А неистовый пороз

Гнался вслед за врагом.

Два противника разъярены

И не могут остановиться…

Вот и Западной стороны

Перед ними рубеж-граница.

Здесь увидел обоих быков

Хан-Хурмас, глава смельчаков.

Стал он пороза бить булавой,

И отпрянул горячий бык

С красно-бурою головой:

Повернул красно-бурый бок,

Побежал назад, на Восток.

За быком Хан-Хурмас помчался,

Вот Сэбдэга страна за курганом,—

Там воитель с Атай-Уланом

Неожиданно повстречался.

До поры столкнувшись, до времени

Носом к носу и стремя к стремени,

Друг на друга два божества,

От полдневного часа до темени,

Стали бранные сыпать слова.

Так ругались они, что трава

Тех ругательств не вынесла бремени,

Так ругались они, что сухие

Дерева рассеклись пополам,

Так ругались они, что сырые

Дерева стали падать к ногам.

Перепуталась полночь с рассветом,

Перепутались небыль и быль,

И над миром, в туман одетым,

Поднялась пугливая пыль.

Гром гремел голосами раската,

Вспыхнув, сразу же гасла зарница,

От козы отбились козлята,

И птенцов потеряла птица.

Поостыли два главаря,

Перестали ругаться-браниться

Два небесных верховных царя.

И, поставив коней на приколе,

Где береза белая в поле

Упиралась в сверканье зари,

Сели, ноги скрестив, цари,

Сели друг против друга спокойно,

Разговаривать стали достойно.

Много дней прошло в разговоре,—

До тех пор, что вспенилось море,

До тех пор говорили слова,

Что на голом камне трава

Неожиданно зазеленела,—

А никак не сделают дела,

А никак не свершат раздела

Голубой Срединной страны.

Наконец пойти порешили

Непреложным путем войны

И назначили день похода:

Через год и еще полгода.

Тот, кому суждена победа,

Завладеет страной соседа.

ЧАСТЬ 3

О красоте царевны Сэсэг-Ногон

Благородный Сэгэн-Сэбдэг,

Что владел Срединной страной,

Со своей почтенной женой

Так воспитывали царевну:

На нее, как на солнце, смотрели,

Самым теплым теплом колыбели

Согревали Сэсэг-Ногон,

На руках царевну качали,

К подбородку ее подняв,

На коленях ее держали,

Охраняли, чтобы печали

И тревоги над ней не повеяли,

Так растили ее, так лелеяли,

Чтобы к ней не пристала грязь,

Чтобы пыль над ней не взвилась,

Что при конском вздымается топоте,

Чтоб не выпачкалась она

Ни в грязи, ни в песке, ни в копоти…

Есть у нас поговорка одна:

«С колыбели отважен мальчонок,