Гэсэр - [32]

В дар принес ему свежее мясо

И вымаливал за приношенье

Для похода — вооруженье,

Скакуна для быстрой езды,

Для войны и для дел державных

Тридцать три воителя славных,

Триста опытных ратных вождей:

Всех богов, что его заставили,

Бросив небо, спасать людей,

Что на землю его отправили,—

Умолял, воззвав к доброте,

Богатырь Бухэ-Бэлигтэ.

Собрались в назначенный час

Эсэгэ-Малан, Хан-Хурмас,

Многознающие бурханы,

Чьи владенья — небесные страны,

Собрались поднебесные боги,—

Были солнца над ними чертоги,

А под ними был звездный свет.

Стали мудрый держать совет.

Порешили: Бухэ-Бэлигтэ,

Что на землю сошел с небосвода

Ради блага людского рода,

Чтобы землю спасти от беды,

Пусть получит коня для езды

И оружие — для похода.

Для войны и для дел державных —

Тридцать три воителя славных,

Триста ратных вождей — для побед.

В час, когда моленье-обет

Возносил их отпрыск-потомок,

На горе Сумбэр средь потемок

Приношенье жертвы свершал,—

Ветерок задышал-прибежал,

С небосвода спустился конь,

На лету высекая огонь.

Этот конь был гнедым Бэльгэном.

Обладал он мощью костей

И хребтом тридцатисаженным.

Хвост его был в тридцать локтей,

Были уши его в три аршина,

Содрогалась под ним вершина,

И была у гнедого красива

В три воза шириною грива.

Счастлив был Нюсата, что снова

Увидал своего скакуна!

Он за повод поймал гнедого,

Он в серебряные стремена,

Вспомнив прежние времена,

Ловко вдел могучие ноги,

Сел в седло, что сработали боги

Из якутского серебра.

Богатырства настала пора!

Был Бэльгэн несравненным конем:

Он взлетел на простор небесный —

Удержался всадник на нем.

Он в земные низринулся бездны —

Удержался всадник на нем.

Слышит всадник вопрос от коня:

«Ты какой обладаешь силой,

Что решил вскочить на меня?»

Молвил всадник: «Запомни, гнедой,

Обладаю силой такой:

Если б вдруг оказалась ручка

У великой тверди земной,

Я бы ручку эту рванул,

Я бы землю перевернул!

А теперь скажи мне слова,

Ты, исполненный хвастовства:

У тебя-то мощь какова?»

«Я умею бежать так скоро,

Что, пока три горсточки сора

Средь земного простора горят,

Я легко — туда и обратно —

Вкруг земли пробегу троекратно»,

Седоку ответил гнедой.

«Если так, мы должны с тобой,

Мой гнедой скакун, подружиться!»

Так сказав, ездок удалой

На гнедом помчался домой.

А гнедой Бэльгэн, словно птица,

Между небом летел и землей,—

То ли соколом, то ли беркутом,

Мимо туч, по камням низвергнутым.

Сотрясается твердь земная,

Небеса трепещут просторные,

Рассыпаются горы черные,—

Только пыль чернеет густая.

Красных гор не стихают обвалы,—

Только прах взметается алый.

Видит всадник: победно скача

Горной чащей лесной, горным лугом,

Приближаются друг за другом

Славных тридцать и три силача,

Приближаются, говорят:

«Ты — великий Абай-Гэсэр,

Наш хозяин и старший брат!»

Вверх посмотрят они — засмеются,

Вниз посмотрят — прольют слезу.

Небеса без них остаются,

Их земля поджидает внизу!

Так Нюсата, средь мрака ночного,

Получил на горе Сумбэр

Для величия — имя Гэсэр,

Для езды — скакуна гнедого,

Для гнедого коня — снаряженье,

Для сражения — вооруженье,

Для войны и для дел державных —

Тридцать три воителя славных,

Принял истинный облик свой.

Богатырь поскакал домой,

Возвратился он в край родной,

В тот, чья почва благословенна

И светла, благодатна река.

Увидал он отца Сэнгэлэна,

И стояли вокруг старика

Триста опытных знатных вождей

И три тысячи ратных людей.

Сэнгэлэн восхищен, изумлен,

Говорит он: «Саргал-нойон

Приглашает на пир гостей

В свой серебряный, белый дворец, —

Тучных режет быков и овец».

Ставят мясо — кряжи нагорные,

Ставят вина — воды озерные.

Бьет Саргал в золотой барабан,

Созывает на пир северян,

Он в серебряный бубен бьет,

Созывает южный народ.

Восемь дней пирование длится,

Девять дней страна веселится

И сама себе удивляется,

На десятый день — отрезвляется!

Молодого Гэсэра ханом,

По обычаю, нарекли:

Да земным он послужит странам,

Да защитою станет земли!

А у хана для дел державных —

Тридцать три воителя славных,

Триста опытных, знатных вождей

И три тысячи ратных людей!

Всадник на кроваво-рыжем коне

Вот однажды, когда в тумане

Просыпалась земная ширь,

В золотящейся утренней рани

Встал Гэсэр, сказал богатырь:

«Мне баранье мясо и бычье

Опротивело, не по нраву.

Я хочу таежной добычи,

На Алтае начнем облаву».

На Бэльгэне Гэсэр поскакал

По великим просторам Алтая,

То мелькая средь голых скал,

То в лесные чащобы вступая.

Без ночевки-дневки три дня

И три ночи он гнал коня.

Но с кургана ли, с горной ли вышки,

Даже из носу черной мышки

Он и капельки крови не пролил,

Кто же эти края обездолил?

«Думал я, что алтайские горы,

Что великие эти просторы

Изобильны зверями с клыками,

Что я встречу сохатых с рогами,

Оказалось, — ни робкого зверя

И ни хищного нет и в помине!» —

Так сказал он, глазам не веря

И ругаясь в таежной долине.

Он взобрался на горный отрог,

Удержаться от крика не мог:

Там, где дол цветами разубран,

Он увидел красавца изюбра!

Глухоманью, в безмолвии диком

За изюбром помчался он с гиком,

Но заметил: наперерез,

Там, где гуще листвы навес,

Скачет всадник в булатной броне

На кроваво-рыжем коне.

Красным солнцем лик обожгло,

Рдеет киноварью седло,

Косы черные — в целую сажень.

Сразу видно: всадник отважен!

На Гэсэра не глядя, стрелок

Из колчана стрелу извлек,

И, прицелясь, метнул ее

Из бухарского лука богатого,