Гэсэр - [34]

Там, где дол цветами разубран,—

Показались рога изюбра.

Не успел прискакать стрелок —

Я изюбра стрелой пронзила,

Он стрелы еще не извлек —

На коня я добычу взвалила.

Властной силою колдовской

Вызвал всадник неслыханный зной,

А меня он догнать не мог.

Он заклятие произнес —

Он неслыханный вызвал мороз,

А меня он поймать не мог.

Но уже его конь гнедой,

Четырех не жалея ног,

За моею дышал спиной,—

Я спаслась от него едва,

Я с трудом прискакала домой!»

Услыхав такие слова,

Удивился владыка морской,

И Зерцало Судеб он взял,

Посмотрел в него и сказал:

«На великой тверди надводной,

Твердо знаю, до этого дня

Не имелось такого коня,

Чтоб сравнялся с твоим конем

Цвета крови и багреца.

На великой тверди надводной

Не имелось еще храбреца,

Чья с твоей сравнялась бы сила.

Но иная пора наступила,—

На великой тверди надводной

Появился Бухэ-Бэлигтэ,

Хан-Хурмаса сын благородный!

Вспоминается старина —

Стародавние времена.

Был устроен большой тайлаган.

Властелин Эсэге-Малан

И хозяин Хангая Баян

Там подарками тороватыми

Обменялись и стали сватами.

И на празднестве том счастливом

Вслед за ними я и Хурмас

Обменялись ножом и огнивом,

Сочетали детей в добрый час.

У кого широкие плечи,

Тот добудет себе одеянье,

У кого правдивые речи,

Тот добудет себе пропитанье.

Храбрецам не к лицу обман,

Мы сильны благими поступками.

Как закончился тайлаган,

Обменялись мы — с ханом хан —

Серебром покрытыми трубками,

Да и выкурили с Хурмасом,

Да одним насытились мясом,—

С одного его съели вертела:

Сердце сердце верное встретило.

С колыбели мальчик — мужчина,

С детских лет девчонка — жена.

Ты с Бухэ-Бэлигтэ воедино

Сочеталась в те времена:

Так советовал сделать Заян —

Созидатель жизни земной.

Родилась ты с такою судьбою —

Стать Бухэ-Бэлигтэ женой.

Это он скакал за тобою,

Это он спустился с высот,

Чтоб над всеми воссесть владыками,

Чтоб спасти человеческий род

Светлой мыслью, делами великими

От болезней, печалей, невзгод.

Твой скакун бежал, несомненно,

От его гнедого Бэльгэна,

Наверху, на земных дорогах,

Из созданий четвероногих —

Из бегущих, — нет никого,

Чтоб догнал коня твоего,

Не найти на земле средь двуногих

Силача, чтобы мог превозмочь,

Победить, превзойти мою дочь:

Так я думал, пока Хан-Хурмаса

Средний сын с небес не сошел!

Не забуду я состязаний

На торжественном тайлагане:

Всех коней Бэльгэн обошел,

А Бухэ-Бэлигтэ силой длани

Всех мужей-борцов поборол,

Богатырское званье обрел.

Это с ним, с женихом своим, суженым,

Повстречалась ты, молодая,

По просторам Алтая скача,

Бегом-топотом конским разбуженным.

День желанный благословен!»

Так царевне Алма-Мэргэн

Говорил властитель морской.

Но утратила мир и покой

Та воинственная царевна

И отцу говорила гневно:

«Я впервые слышу от вас,

Что невеста я и жена.

Иль узнали вы только сейчас,

Что я девушкой рождена?

Я на горку пойду в день мой горький,

И веревку найду я на горке,

На веревке повешусь пестрой,

На утес поднимусь я острый,

И с утеса я брошусь в море,

Утоплю с собой свое горе,

Будет срок моей жизни недолог!»

Побежала царевна с плачем,

Распахнула тяжелый полог,—

И обжег ее взглядом горячим

Крепкостанный Абай-Гэсэр.

Убежать пыталась далече,

От земли отрываясь, она, —

Но схватил царевну за плечи

Тот, чья мощь велика и грозна.

Убежать от Гэсэра хотела.

К небесам взвиваясь, она —

Удержал ее девичье тело

Тот, кто славен на все времена.

И когда поутихла немного

Та царевна, та недотрога,

Богатырь ей сказал слова:

«Ты свой долг исполни сперва.

Из далекой страны человека

Пригласи ты к себе домой,

Ты с далекой реки человека

Напои прозрачной водой».

Так царевну Гэсэр заставил

Возвратиться назад во дворец,

Он шаги вслед за ней направил,

А навстречу им — хан-отец,

Сам Уса-Лусан седоглавый

С белой-белою бородой.

Властелину морской державы

Поклонился Гэсэр молодой,

Поздоровался с ним по-хански,

Поприветствовал по-хатански.

Оказал ему старец честь,

Встретил радостно-величаво:

Предлагает Гэсэру воссесть

На почетное место справа.

А царевна Алма-Мэргэн

Накрывает стол золотой,

Чтобы старый и молодой

Ели яства, пили напитки,

Накрывает серебряный стол,

Ставит пищу-вино в избытке.

Хан Лусан и Гэсэр вдвоем

Разговор повели о былом,—

И о том, что записано в книгах,

И о том, что узнали изустно.

Говорили они так искусно,

Так умно и проникновенно,

Что на темной воде морской

Заиграла белая пена,

А на камне взошла трава:

Созидали жизнь их слова!

Посветлела Алма-Мэргэн,

Угощала гостя на славу:

Ей Гэсэр пришелся по нраву.

Хан-Лусан, властелин океанский,

Прозорливым разумом светел,

Приголубил Гэсэра по-хански,

По-хатански его приветил.

Еда забвения

Вот Гэсэр и властитель морской,

Руку левую с левой рукой

Сочетав, дали клятву друг другу,

Руку правую с правой рукой

Сочетав, дали клятву друг другу,—

И Гэсэр получил супругу.

Постелили постели-ковры,

Чтобы две головы с той поры

Сопряглись-слились воедино,

И Лусан обнял зятя, как сына,

Восемь дней пировали сваты,

Девять дней продолжалось веселье,

Вот и день забелел десятый,

И с трудом наступило похмелье.

Обращается к тестю Гэсэр:

«Чужеземец тоскует вдали

От родимой своей земли.

Вспоминает охотник-скиталец

Всех родных, что дома остались.

Сироте-жеребеночку снится

Молодая мать-кобылица.

Даже гостю дома богатого

На чужой не живется земле,

И берцовая кость сохатого

Не уместится в малом котле.