Герой поневоле - [26]

Она закончила благословение, все еще думая об этих несоответствиях, и папаша Стефан вздохнул. Эсмей посмотрела на него: глаза его блестели.

— Ты не забыла… у тебя всегда была прекрасная память. Эсмайя. — И он кивнул. Слуги подошли к столу. Большие блюда перенесли на буфеты, чтобы нарезать мясо, а на столе появились тарелки с супом.

Во Флоте кормили вполне прилично, но здесь была еда ее детства. Синяя тяжелая тарелка с пюреобразным маисовым супом, приправленным зелеными и красными листьями… Внутри у нее все сжалось от знакомых запахов. На ложке, которой она ела суп, был выгравирован семейный герб, ложка лежала в руке как влитая.

Вслед за супом подали первый салат, а к тому времени нарезали мясо и разложили его на синих с белым блюдах. Эсмей взяла три куска, немного желтых маленьких картофелин, которые всегда выращивали на семейном огороде, и полную ложку моркови. Стоило долго ждать, чтобы потом так вкусно поесть.

Вокруг нее тихо беседовали родственники, она их не слушала. Сейчас ее интересовала лишь еда. Она даже не давала себе осознать, как ей не хватало именно такой еды. Пышные воздушные булочки могли бы летать в небе вместо облаков… Масло в виде геральдических животных. Она помнит формочки для масла, они висели рядком на кухне. И булочки она помнит, им ни в коем случае не надо давать остывать, тогда они высыхают и становятся безвкусными. Еще их можно макать в свежее масло или в мед.

Когда она встала из-за стола, чтобы выйти подышать свежим воздухом, казалось, про нее уже все забыли. Обед закончился, и слуги убирали посуду.

— Это дело чести, — говорил папаша Стефан ее двоюродной сестре Люси. — Эсмайя никогда бы не подвела, когда дело касается чести семьи.

Эсмей сощурила глаза. Представления папаши Стефана о чести семьи для всех других были настоящим дремучим лесом, которых никто никогда до конца не исследовал. Она лишь надеялась, что папаша Стефан не вынашивает какого-нибудь плана, где она окажется в роли главной героини.

Люси было столько же лет, как и Эсмей, когда та уехала из дома, и внешне Люси очень напоминала ту прошлую Эсмей. Высокая, долговязая и нескладная, мягкие каштановые волосы стянуты сзади, но непослушные пряди нарушали весь задуманный эффект и кое-где выбивались наружу. Одета она была в специально купленную для такого случая одежду, но выглядело все на ней старомодно инеловко. Люси подняла глаза, встретилась взглядом с Эсмей и покраснела. От этого вид у нее сделался мрачным.

— Привет, Люси, — проговорила Эсмей. Она уже приветствовала папашу Стефана и стариков, а кузины и кузены стояли в самом низу списка обязательных приветствий. Ей хотелось сказать что-нибудь бодрящее, но спустя десять лет она и не представляла, чем может увлекаться Люси, зато, прекрасно помнила, каково ей было, когда старшие считали, что она все еще играет в куколки.

Папаша Стефан улыбнулся Эсмей и похлопал Люси по плечу.

— Эсмайя, ты, должно быть, не догадываешься, что Люси лучше всех в классе играет в поло.

— Вовсе не лучше, — огрызнулась Люси. Уши у нее уже пылали.

— А может, все-таки лучше, — сказала Эсмей. — Ну уж на крайней мере лучше меня. — Она никогда не понимала, в чем смысл этой игры: гоняться за мячом верхом на лошади. Лошадь означала движение, возможность самой добраться туда, куда не сможет довезти ее машина, и быстрее, чем пешком. — А ты играешь в школьной команде или в семейной?

— В обеих, — ответил папаша Стефан. — В этом году мы с нетерпением ждем побед на чемпионатах.

— Если нам повезет, — отвечала Люси. — А уж если об этом зашла речь, я хотела спросить о кобыле, которую показывал мне Олин.

— Спроси у Эсмей. Для нее отец купил несколько лошадей, и эта кобыла одна из них.

В глазах Люси сверкнул гнев. Эсмей удивилась и подарку, и неожиданной реакции сестры.

— Я не знала об этом, — сказала она. — Отец ничего не сказал мне. — И, взглянув на Люси, добавила: — Если тебе нравится одна из этих лошадей, я уверена…

— Не обращайте внимания, — ответила Люси и встала из-за стола. — Мне бы не хотелось отнимать у вернувшейся героини часть добычи. — Она попыталась сказать это равнодушно, но горечь перебила все остальные чувства.

— Люся! — Папаша Стефан метнул на нее уничтожающий взгляд, но Люси уже выскочила за дверь. В этот вечер она больше не появлялась. Никто не обратил внимания на инцидент, все потихоньку выходили из-за стола. Эсмей помнила, что, когда она была подростком, никто не обсуждал подобные происшествия при посторонних. Но она не завидовала Люси: ох и достанется же ей от Санни, когда они останутся наедине!

Глава 5

После обеда Эсмей поднялась в личные апартаменты своей прабабушки. Та уже ждала ее. И десять лет назад она жила отдельно ото всех и даже не переступала порога главного дома из-за какой-то ссоры, причину которой никто не мог вспомнить. Эсмей пыталась когда-то вытянуть из старушки подробности, но так ничего и не узнала. Та не относилась к разряду прабабушек, которые любят посплетничать и пообсуждать всякие секреты. Эсмей всегда побаивалась ее. Под ее проницательным взглядом замолкал даже папаша Стефан. Седые волосы за десять лет поредели, а некогда яркие глаза потускнели.