Герой нашего времени - [9]
– Спасибо, с удовольствием принимаю ее от тебя, – говорит удовлетворенная развитием событий Бася.
– Нет, это я с удовольствием подаю ее тебе. Может, еще что-нибудь подать? – с романтической интонацией спрашиваю я.
– Спасибо, нет, – отвечает расслабившаяся Бася.
Я предупредительный сотрудник, обслуживающий индивидуальных клиентов. Это почетная роль, мотивируемая механизмом третьего Q.
– A y вас тут мило, и обслуживание приятное, – говорит приятная пожилая дама.
– Но это же наш долг, – отвечает ей Бася.
– Ну да, но ведь вы же вовсе не обязаны, у вас тут не так, как в других банках.
Пожилой даме так у нас приятно, что не хочется уходить.
– Мы стараемся, чтобы вам было действительно хорошо, – поддерживает разговор Бася.
– Тут у вас такая домашняя атмосфера. – Пожилая дама с улыбкой смотрит в нашу сторону, и мы тоже отвечаем ей приятными улыбками.
– Я очень рада, что вам нравится!
– Просторное помещение и красиво оформлено, мне правда нравится. – Пожилая дама осматривается и от удовольствия причмокивает.
– Посещайте нас почаще, – страстно шепчет Бася, машинально возвращаясь к прерванной игре в шарики.
Увы, но сейчас именно Бася должна сказать приятной клиентке «до свидания». На нее возложена эта удручающая обязанность. Однако Бася не воспользуется вспомогательным вопросом. Бася нехотя отрывается от монитора, и на прощание она кивает.
– Вот придет такая сука и дурит голову. – Только в служебном помещении, приняв лошадиную дозу этопирина, Гоха становится собой. – Ну что она мне тут несет: домашняя атмосфера, приятное обслуживание, она что себе думает, у нас нет других дел, кроме как сидеть и слушать ее болтовню? Сделай ей то, это уладь, позвони, сядь, побеседуй. Нет, с этим надо кончать, пора ей сказать, чтобы не слишком о себе воображала, обязательно надо сказать.
В заднем помещении мы едим булочки и пьем чай в пакетиках и даже делаем себе тосты, если нам хочется, а если не хочется, то не делаем. А бывает, что даже чего-нибудь отмечаем, празднуем. Например, чьи-нибудь именины или день рождения. Разумеется, в этом случае именинник должен принести булочки и шампанское. Бася очень любит шампанское, но только не такое, на котором написано по-русски. Бася пьет шампанское, покачивается и рассказывает, что вот она бы могла, если б могла, да, если бы могла, то хотела бы полеживать на Багамах и попивать те самые ледяные коктейли с зонтиками. Багамы Багамами, а Анета украдкой смотрит на часы: ей хочется побыстрей отправиться домой, потому что сколько можно сидеть на этой работе?
вторник
– Добрый день, дамы, – произносит клиент, приподнимая старомодный котелок.
– Хи-хи-хи, – хихикают дамы, словно смущенные девочки.
– И вам тоже, – обращается ко мне клиент.
– Добрый день. – Я с достоинством киваю, как и положено человеку образованному, культурному и знающему правила этикета.
– Целую ручки прекрасным дамам. – Клиент не может отказать себе в удовольствии запечатлеть на женской ручке деликатный поцелуй.
– Что хорошего у вас? – дружески осведомляюсь я у него.
– Спасибо, я хотел спросить, пришла ли пенсия, – улыбается мне клиент.
– Уже проверяю, к сожалению, еще нет, – я произношу эти слова тоном, по которому клиент должен понять, как меня огорчает этот факт.
– Еще нет? – Клиент разочарован. – Мне сейчас нужно столько платить… А скажите, когда она может прийти?
– Обычно пенсия приходит двадцать шестого, а раз ее нет, значит, опаздывает, вы же знаете, как это происходит. – Тут на моем лице появляется страдальческая гримаса. – Самипонимаетеполыыаэтоболыиойбардакгдевседелаетсячерезназад.
– Знаю, еще бы не знать, но мне сейчас нужно столько платить, – несмотря ни на что, клиент безутешен, словно не в состоянии понять, что Польша – это большой бардак, где все делается через назад.
– Пенсии еще нету, – категорически произносит Бася. – Нету, не могу сказать, почему нету, но нету, но тут совсем рядом находится социальный отдел, зайдите туда, спросите, почему не перевели, потому что у нас, можете не сомневаться, деньги зачисляют на счет сразу, как только приходит пенсия, ни дня не задерживают, сразу зачисляют, вы можете прийти после обеда и спросить, но я не гарантирую, что придут, всего хорошего.
Мы молча смотрим, как печальный пожилой клиент поворачивается, выходит из отделения и смешивается с серой печальной толпой, уныло бредущей среди грязных луж и кучек собачьего дерьма.
– А знаешь, что ему надо платить? – говорит Гоха, у которой меланхолия выходит боком через почки. – Не знаешь? Ну перестань, не притворяйся, будто не знаешь. Нет? Так вот я тебе скажу. Алименты. А ты что думал? Думаешь, я не знаю? Старый пердун будет тут приходить каждый час, надоедать, еще руку мне обслюнявил, да пошел ты, противный жутко, чесноком от него разит, отцепись от меня, я думала, меня вырвет.
– Алименты? – переспрашиваю я, потому что такие вещи всегда интересны. – В его-то возрасте?
– А ты что думал? Что за газ и электричество? Если Бог захочет, так и палка кончит. – Гоха, чего тут говорить, знает людей. – Ты ж понимаешь, как это бывает, приходит такой дедок, плачется, семья ему жить не дает. Да пошел ты, я бы ему так врезала, старому хрену, запомнил бы до конца жизни, всю пенсию на алименты. Засвербило ему на старости, в семьдесят лет, и теперь он будет приходить сюда и плакаться, трындеть про пенсию, хреноморд вонючий. На хлеб, видишь ли, у него нету… да пошел ты, пердила старый, небось выпить захотелось со своими чумичками.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.